Ну почему она так?! Неужели неясно, что он будет волноваться? Сейчас около семи, но часы, на которые он нечаянно наступил сегодня утром, стали…
Ему почему-то сделалось неприятно. Он не мог вспомнить, где вычитал эти претенциозные строчки. В журнале? В книжке? Или это Дюнка ему рассказала? У нее было такое обыкновение — с таинственным видом выдавать четверостишие и с круглыми глазами ожидать реакции Клава…
Волейболисты на том берегу ушли из-под сосен. Последней шагала сухощавая полуголая женщина, и мяч в ее руках подпрыгивал, как живой.
х х х
Когда стемнело, он решился наконец уйти с пустого пляжа. Дюнкина одежда осталась — взять ее с собой означало
Дюнка придет, говорил себе Клав, Дюнка придет — и не найдет одежды. Как же она будет, в купальнике? Ночью холодно…
Он бежал размеренной спортивной рысью, потом все же выдохся и перешел на шаг. Он только наберет телефонный номер — и сразу же вернется, и Дюнка, отжимающая волосы, возмутится: почему не дождался?!
…В казенной комнате было накурено. Сизый дым висел над деревянными столами, над шкафами и стойками, над клеткой в углу — пустой, мирной клеткой для провинившихся перед обществом людей…
— Еще раз имя — полностью.
— Докия Стерх… Семнадцать лет.
— Вы точно не ссорились?
— Нет. Она… она никогда так не делала. Она…
— Успокойся.
Он закрыл глаза. Двадцать пять раз — успокойся. Здесь все спокойны, здесь каждую ночь рыдают одни люди и грязно ругаются другие, здесь даже сквозь табачный дым пахнет железом и п
— Третий виженский лицей… Общежитие. Комната семьдесят четыре…
Звонок. Еще звонок. Сквозь стекло не слышно слов. Деловито шевелятся губы.
— Что на ней было надето?
— А?