Через десять месяцев после свадьбы она начала потихоньку лишать его своих милостей. Когда он хотел ее сильнее всего, она ускользала. Она заставила его вымаливать ее ласки, сделала его робким, получая от того злорадное удовольствие, и все это время ненавидела его еще сильнее за то, что он безропотно подчиняется ее прихоти. Она была четырнадцатилетней девчонкой, а он — мужчиной и королем. Ей хотелось, чтобы он заставил ее умолкнуть, взял силой и использовал, хотя она вряд ли отдавала себе отчет в своих желаниях.

В конце концов она отвернулась от него, начав использовать преимущества своего положения, поддавшись искушению власти и меняя любовников как перчатки — любовников, самым изобретательным из которых был Амнор. Он оказался очень полезен ей, и не в последнюю очередь как убийца. Но больше всех она привязалась к Орну эм Элисаару, ибо он обращался с ней, как со шлюхой, и тем самым, как ни странно, полностью ее удовлетворял.

На четвертый месяц снега отступили под натиском дождей. Через девять дней под набрякшими дождем желтыми тучами из Корамвиса выступила готовая к войне армия.

Возглавлять ее выбрали Атулла Иллумского — Дракон-Лорда, который прежде командовал одной из горных крепостей на границе с Таддрой. Это был довольно опытный, закаленный и прямолинейный человек, привычный к сражениям, но обладавший несколько сомнительной репутацией. На роль усмирителя бунта равнинной черни его кандидатура подходила как нельзя лучше. Возможность того, что карательную операцию возглавит Амрек, всерьез не рассматривалась. Короли не размениваются на подобные мелочи. Возможно, причиной было еще и то, что Амрек часто бывал болен (о чем редко упоминали), а его власть была довольно шаткой. Некоторым даже казалось, что он боится возвращаться на Равнины. Был ли виной тому давний позор, рога обманутого жениха? Или он верил в россказни о равнинной магии и страшился проклятия давно мертвой ведьмы Ашне'е? Верил в то, что Король Равнин действительно был сыном его отца?

Стоя на лестнице и глядя на уходящую армию, Амрек ощущал смутный ужас и отчаяние, шевелившиеся где-то в глубине его души. «Я бессилен перед этим призраком», — пронеслось у него в сознании. Он взглянул на женщину, стоящую у него за спиной.

— Итак, матушка, наш бравый капитан отправляется в поход.

— Мы будем молиться богам за его успех, — сказала она бесцветным голосом.

— Ты считаешь, что Атулл будет разбит, — произнес он, подходя к ней почти вплотную. На лбу у нее прорезались тонкие, еле заметные морщинки, что встревожило и обрадовало его одновременно. — Не надейся, что равнинные крысы в конце концов убьют меня.