— Хочешь на самом деле знать, во что я верю? — спросила я, делая шаг вперед. И я не только выигрывала время, чтобы дать Уоррену возможность закончить то, что он делает. Нет, я действительно хотела объяснить ему. Хотела, чтобы Аякс знал: между нами есть по меньшей мере одно существенное различие. — Тебя убивает желание увидеть, кем ты никогда не станешь. Чего старалась добиться твоя мать и не смогла. Ты уничтожаешь все, думая, что это сотрет ее предательство, заполнит тебя, сделает тебя цельным. Напротив, с каждой смертью ты все больше пустеешь. Тьма в Аяксе Сэнде отбрасывает все более длинную тень.

— Избавь меня от своей фальшивой праведности, — взревел он, брызжа слюной. — Ты не лучше меня! — Он показал на фойе. — Ты убила этих охранников, как бездомных собак. Не пытайся уверить меня, что тебе не доставляет наслаждение то, какую силу это тебе дало!

Я стиснула зубы.

— Эти охранники были новобранцами, а не невинными, и убийство перед их метаморфозой избавило меня от необходимости делать это позже.

— Откуда она это знает? — осведомился Хоакин, но Аякс не ответил. — Мы их замаскировали.

— Потому что от них несло. Как от вас. Особенно от тебя. — Я осмотрела Аякса и обнаружила, что его глаза совершенно пусты, как стеклянные. И он тяжело дышал. — Я сделала еще один шаг к нему. — Ты воняешь, — сказала я негромко, словно доверительно сообщая тайну. Глубоко вдохнула и поморщилась. — Когда я рядом с тобой, мне кажется, я по горло закопана в свалку. И твой проклятый одеколон нисколько не лучше.

Теперь Хоакин молчал, напрягаясь, чтобы услышать нас, следя за лицом Аякса. Уоррен, совершенно забытый, находился за его спиной. В воздухе, как приливное течение, бушевала сила; я чувствовала ее. Я отбирала ее у Аякса и улыбалась. Даже видя под его пиджаком очертания кондуита, и одном коротком ударе от моей груди, я была уверена, что он им не воспользуется, предпочтет действовать руками. Или воспользуется, только чтобы покончить со мной.

Я небрежно и вызывающе сунула руки в карманы и ощутила, как рукоять хлыста легла в ладонь. Я сжала се. А тем временем продолжала говорить.

— Я знаю, почему тебе нравится убивать звездные знаки. — Я перешла на шепот. — И знаю, почему ты убиваешь невинных. Из-за их Света. Ты хочешь его сам. Ты хочешь быть Светом.

— Заткнись!

— Ты думаешь, что их кровь очистит тебя, и тебе не придется жить в зловонии и мерзости собственной разлагающейся плоти…

— Я сказал заткнись! — загремел Аякс. Поразительно, как человек может одновременно дрожать и оставаться совершенно неподвижным. Я видела, что он боится сорваться, боится, что его контроль разобьется на тысячи кусков… и он никогда не сможет снова собрать их.