Я выгнул Щит, как во время схватки с покойным Терциелом. Теперь это не щит, а ловушка. Верша. Снасть на крупную рыбу…

Когда Квартул увидел накрывающую его сверху воронку, он запаниковал. Схватил один амулет. Бросил. Схватил другой…

Закрутил тугой жгут Воздуха. Попытался остановить напор моего Щита.

Это ему почти удалось.

Вынужден признать, Терциел по мощи создаваемых потоков и в подметки ему не годился. Засиделся парень в Квартулах, засиделся.

Одного у него не было – бесконечного источника. Гелки. Моего живого оберега и смысла существования.

С трудом – и не стыжусь в том признаться – преодолевая сопротивление чародея, я начал сжимать тугие, прозрачные стены ловушки. Никто, кроме меня и его, не видели противоборства стихий. С чего бы это два мужика на вершинах холмов кряхтели, закусив губы, сдували заливающий глаза пот? А у нас дрожали коленки от напряжения.

А потом начали лопаться, один за другим, рассыпаясь в мелкую каменную и костяную крошку, многочисленные амулеты, увешивающие Квартула, как цветные ленты Белен-Тейдовский столб. Жрец исчерпал Силу, наполнявшую их, до последней капли.

Исчезли струи Воздуха, препятствовавшие моему Щиту. Я поспешил расширить его, чтобы не расплющить человека, спалившего мой дом и только что убившего на моих глазах феанни Мак Кехту, с которой я делил тяготы и лишения дальних странствий больше полугода.

Маг попытался сбежать. Сгорбился, развернулся, но неловко оступился на осыпи и припал на колено.

Врешь, не уйдешь!

Мой Бич Воздуха свистнул, целя Квартулу по ногам. Но видно, гнев, застилавший мне глаза, оказался слишком силен. Разум утратил власть над чувствами. От удара Бичом чародей взлетел почти на сажень и, раскорячившись черной фигуркой, грянулся о склон холма.

Неужели убил? Или покалечил?

Нужно немедленно проверить. Помочь, если понадобится.

– Коня! – крикнул я, сбегая с холма. Подумать только, заправским конником сделался.

Сотник и Кейлин проводили меня долгими взглядами, когда я проскакал, наклонившись к холке гнедого мерина, спокойного и надежного, мимо них.

Похоже, разбитых петельщиков никто уже не преследовал. Мельком я успел заметить однорукого Лабона, лежащего с залитым кровью лицом. Живой ли?

А вот еще знакомое лицо. Если бы не табард петельщика, руку отдал бы, что Рогоз – старый знакомец по Красной Лошади. Пронзенный несколькими стрелами конь придавил ему ногу. Представляю, что там с костью делается! И все равно, увидев меня, он взмахнул кулаком, словно продолжал сжимать меч. Точно Рогоз! И за что он на меня взъелся?

Ладно!

Потом будем лечить всех. Потом.