Впрочем, большую часть времени поступками девушки управляли чувства, а не разум, и порой ей начинало казаться, что она давно уже не любит, а ненавидит Хриса и желание завладеть им становится навязчивой идеей, чем-то сродни капризу избалованного ребенка, желающего во что бы то ни стало получить понравившуюся игрушку. Вероятно, она относилась бы к своему временному неуспеху у Хриса значительно спокойней, если бы не два обстоятельства, заставлявшие ее еженощно ворочаться с боку на бок, не в силах обрести утешение во сне. С каждым днем «Морская дева» приближалась к Аскулу, где им со Странником предстояло расстаться, что само по себе было ужасно. Но еще хуже было то, что Нумия продолжала украдкой приходить ночами на ложе Хриса. Никого не волновало, что Хатиаль проводила с Эврихом дни и ночи, и, глядя на них, Вивилана постепенно уверилась, что, не будь ее, чернокожая хромоножка тоже не отходила бы от Хриса ни на шаг, днюя и ночуя в его каюте. Но ведь она-то была!

Не желая, по-видимому, осложнять и без того чреватые скандалом отношения, Нумия приходила к Хрису среди ночи и уходила из его каюты поутру, так что никто, кроме вахтенных, которым не было до этого никакого дела, не видел ее. Кроме вахтенных и Вивиланы, которой ночные визиты хромоножки к ее избраннику были хуже ножа в сердце и заставили уже тысячу раз раскаяться в том, что она удержала занесенную однажды над Нумией руку с кинжалом. Ночь за ночью прислушивалась она, не в состоянии заснуть, к характерным шагам подволакивающей ногу чернокожей, и в душе ее зрела такая ненависть, какой прежде Вивилана и представить не могла. Чувство это росло и крепло в ней, как тяжкая болезнь, завладевшая постепенно всем ее существом, и настал момент, когда девушка поняла: если она немедленно что-нибудь не предпримет, то взрощенная, взлелеянная ненависть эта испепелит ее саму. Разорвет, заставит броситься за борт, кинуться грудью на кинжал или расшибить голову о прочные корабельные борта.

Ночь — самое подходящее время как для любовных утех, так и для самых черных мыслей, и в эту — которую по счету ночь? — прислушиваясь, не донесутся ли из каюты Хриса тихие сладострастные стоны, Вивилана твердо решила, что выбор у нее невелик. Или она должна покончить с собой, или с Нумией. Больше ей эту пытку не вынести. Но, боги свидетели, она слишком молода и слишком красива, чтобы умереть. Она еще не познала любви и надеется обрести свое счастье с Хрисом, а не в объятьях смерти. А если так, то умереть должна Нумия. Чернокожая не пожелала добром уступить мужчину, которого ей удалось охмурить и привязать к себе всякими непотребствами, что ж, тем хуже для нее. Она знает способ убить хромоножку так, что у Хриса не будет оснований в чем-либо ее заподозрить.