Гушкавары продолжали пить и веселиться. Тартунг, не ожидая напоминаний, отправился за Эвриховой дибулой, Аль-Чориль с Тарагатой затянули боевую песню, дружно подхваченную присутствующими. Этим вечером в трактире Шайала не было посторонних, и разбойники могли, не опасаясь чужих ушей, вспоминать свои подвиги и поражения, славить доблестных предводительниц и поносить проклятых прислужников самозваного императора, дни коего, по всеобщему мнению, были сочтены.

Слушая их похвальбу, Афарга невольно вспомнила разговор Эвриха с Тартунгом, в котором аррант обмолвился, что видит глубокий смысл в наследовании верховной власти. Зачастую, дескать, рвущиеся к власти люди готовы на любые злоупотребления и злодеяния. Дабы обойти соперников, они вынуждены действовать беспринципно, а ведь удержать власть порой ещё труднее, чем обрести. Алчущие власти, хотят они того или нет, неизбежно вынуждены прибегать к жестокости, лжи и предательству, тогда как человеку, получившему власть по наследству, нет нужды не только добиваться её любой ценой, но и доказывать всеми способами, что он её достоин. Интересно, что бы сказала по этому поводу Аль-Чориль?

Афарга покосилась в сторону предводительницы гушкаваров и, к собственному удивлению, не ощутила ни злобы, ни зависти. Терзавшая её ревность утихла, как только она поняла, что у Эвриха с Ильяс нет будущего. Самой большой страстью матери Ульчи была власть. Жажда власти слепила её так же, как иных — блеск золота. Получив известие о том, что Глядящий-внутрь-себя схвачен приспешниками Амаши — кто-то из предсказателей все же узнал беседовавшего с ним арранта и донес об этом, — Аль-Чориль все же повела своих людей на улицу Оракулов, хотя и подозревала об устроенной там засаде. Она могла бы послать к Мутамак кого-нибудь из своих людей и заполучить Ульчи без шума и кровопролития, но предпочла рискнуть собой и пожертвовать своими людьми, дабы придать достоверность слухам о том, что поиски законного претендента на трон увенчались наконец успехом. Любила Аль-Чориль Эвриха или нет, но она и его, не задумываясь, принесла бы в жертву, если бы это помогло ей посадить своего сына на императорский престол. Трудно поверить, что, обретя столь желанную ей власть, она изменится к лучшему и осчастливит своим правлением обитателей империи….

— Скажи-ка, а почему все же ты вывела нас на Мутамак, а не на Ульчи? — прервал размышления Афарги Пахитак.

— Я предположила, что следы, оставленные на коралловой бусине зрелым человеком, окажутся заметнее следов младенца, и так оно и оказалось, — ответила девушка. — Отыскать след новорожденного почти невозможно, и, вероятно, поэтому колдуны, призванные Амашей, не сумели найти Ульчи, несмотря на все старания.