Тензор смотрел на него с таким же непониманием.

— Но мы в отчаянном положении, летописец. Нам нужно безопасное место, где мы могли бы работать без страха. Переход будет тяжелым, вне всякого сомнения, а возвращение еще тяжелее — если оно будет! Но мы должны и поэтому сделаем это.

Обнаружив через пол-лиги в овраге подходящее место, где к тому же протекал ручей, они разбили лагерь и стали готовиться к путешествию. Еды у аркимов было много: они купили сушеную и копченую рыбу в рыбачьей деревушке и аккуратно упаковали. Аркимы наполнили водой огромные мехи и привязали к своим рюкзакам — таким тяжелым, что Лиан даже не смог приподнять один из них (его был намного меньше). Еще засветло все было готово. Они отдыхали впервые после Сифты.

Лиан сидел на валуне у края утеса, делая записи в записной книжке. К его удивлению, Малиена, избегавшая общения с ним больше недели, уселась рядом.

— Что ты думаешь об этом путешествии, летописец?

— Если бы я имел представление о намерениях Тензора в конце пути, мне было бы спокойнее.

— Сомневаюсь. Если бы ты это знал, думаю, ты бы подошел к краю утеса и бросился в пропасть.

— Меня туда не тянет.

— Меня тоже, но когда Тензор стоял тут чуть раньше, мне захотелось покончить с нами обоими. Он принесет погибель и твоему, и моему народу. Увы, я не решилась.

Она откинула голову, и солнце зажгло огнем ее рыжие волосы. Лиан чуть не задохнулся от муки.

— В чем дело, летописец?

— Солнце в твоих волосах — ты стала так похожа на Карану.

Малиена снова села прямо, и сходство исчезло.

— Ну-ну, — сказала она, вытирая слезы у него на щеках синим льняным платком, — погоди-ка, что это? — Она взяла его лицо в ладони и принялась рассматривать. — Открой глаза!

Лиан, мигая и щурясь на солнце, открыл глаза.

— Ах! — вздохнула она. — Так я и думала, когда ты упомянул сон.

— Что? — вскричал он в тревоге.

— На твоих карих глазах появились белые крапинки, а на руках выступили белые веснушки — здесь, здесь и здесь. У тебя есть «дар Рулька» — клеймо проявляется.