— Скажи, встречу ли я ещё когда-нибудь где-нибудь Алисию?

Айнгорн нахмурился:

— Какую Алисию?

Лейрус молчал.

— Алисию…? Алисию, дочь Гейдриля, эльфийского Хранителя Света? Она же умерла.

— Это я и без тебя знаю. Я не о том тебя спрашиваю, всеведущий предсказатель.

— Ты хочешь знать, встретишься ли ты когда-нибудь с душой Алисии? — растерянно-рассерженно воскликнул эльф-людоед.

— Именно так.

— Но этого никто не может знать, ни люди, ни эльфы, ни дрононы, ни вампиры, ни драконы, никто! — разъяряясь, выплёвывал Айнгорн. — Это знает только Создатель всего, Тот, чьё имя неизвестно, чей лик неизвестен и чья воля неведома!

— А никто не говорил, что будет легко, — с жестокой улыбкой, от которой ему самому стало не по себе, произнёс Лейрус.

— Да иди ты… — выругался предсказатель.

— Что же ты, даже попытаться не хочешь? — сладко поинтересовался Нерождённый. — Ты, величайший из предсказателей, драконий брат, эльф, преступивший законы мироздания, струсил?

На крупном гладком лбу Айнгорна, лишённом морщин и плавно переходящем в лысину, проступили росинки пота, эльф тяжело дышал, чёрные глаза беспокойно ёрзали по комнате. Он точно знал, что задание Лейруса ему не под силу, более того, даже попытка грозила большими неприятностями, но чудовищных размеров самолюбие мешало признать, что он, могущественный провидец, здесь бессилен. Смахнув пот со лба, Айнгорн со злостью посмотрел на Лейруса и всё-таки решился.

— Подойди к столу и опусти руку в блюдо.

Нерождённый подчинился и погрузил правую руку в тёмную прохладную жидкость, которая тут же стала густеть, превратившись в киселеподобную массу. Когда приблизившийся Айнгорн опустил в блюдо свою удивительно белую, с длинными тонкими пальцами без ногтей, ладонь, масса стала приобретать сначала розовый, затем ярко-красный, потом насыщенный пурпурный цвет и начала медленно двигаться против хода солнца, с запада на восток. Предсказатель принялся что-то нашёптывать, во все глаза всматриваясь в наполненное блюдо. Так прошло несколько минут: Анйгорн бормотал всё быстрее и бессвязнее, превратив слова в один звук. Лицо его исказилось, будто от сильной боли, но он продолжал вглядываться в жидкость. Но вот он не выдержал и с громким воплем выдернул руку из блюда — рука обуглилась, словно долгое время лежала в костре, и дымилась, распространяя по помещению отвратительно-приторный запах палёной плоти. Лейрус изумлённо посмотрел на свою руку, продолжавшую оставаться в массе, которая стремительно начала редеть и снова превращаться в нормальную жидкость: по ощущениям, эта странная вода была не горячее реки в сентябрьский день. Достав ладонь, Лейрус облегчённо вздохнул — с его рукой всё было в порядке. А предсказатель с глухим воем вышагивал вдоль стены, срывая с кровати какие-то тряпки и пытаясь ими замотать руку. Но тщетно — едва соприкасаясь с почерневшей кистью руки, любая материя тут же вспыхивала, как огромный одуванчик, в мгновение ока превращаясь в пепел и рассеиваясь по полу. На третьей или четвёртой попытке эльф-людоед прекратил тщетные старания и принялся неповреждённой рукой доставать из раскрытого сундука склянки и пузырьки и выливать их содержимое на обожжённое мясо, ибо кожи на его ладони уже не было. Но и это нисколько не помогло, Айнгорн продолжал корчиться от боли и метаться по своим покоям.