— Трое, — поправил Лейруса Древославный.

— Тем более, — улыбка Лейруса стала ещё шире.

— Не расслабляйся, — дрогнувшим голосом промолвил Ширел. — Слишком много улыбаешься… Будь осторожен…

Нерождённый с благодарностью за заботу кивнул магу и повернулся к Зихию и Зениксу.

— Надеюсь, ещё свидимся. Вы — хорошие друзья, — пожал руки обоим Лейрус, достал оба меча и подошёл к самому краю каменного выступа, под которым клокотала огненная река. Одновременно с ним вплотную к водному потоку приблизился и Лезидир. Стихии заволновались, забурлили, вверх потянулись водные и огненные столбы и через полминуты Лезидир и Лейрус уже размеренно шагали по мостам, перекинувшимся от их берегов к полосе камня, разделяющей Реку Двойного Огня. Вот они ступили на «ничейную землю», друг напротив друга, огненный и водный мосты тут же обрушились и растворились в потоках.

— Сейчас начнётся…, - глухим срывающимся голосом прохрипел Зихий и стукнул кулаком стоявшего рядом Зеникса, будучи не в силах справиться со своим лихорадочным оживлением; коснувшись натянутых, как струна, мышц богатыря, Древославный понял, что тот напряжен так, словно сам готовится вступить в смертельный поединок. Ширел внешне был самым спокойным из всей троицы, но и по нему можно было заметить большое внутреннее волнение: остроконечная шляпа сдёрнута с головы, борода топорщится, крепкие зубы усиленно жуют усы.

— Я смотрел, как ты прощался с друзьями — трогательное зрелище, — нарушил сгустившееся между двумя Повелителями Стихий молчание Лезидир, смотревший на противника с резкой, словно приклеенной к лицу, усмешкой и слегка наклонив голову набок. Золотые длинные волосы были собраны в хвост, дабы не мешались в бою, синие глаза отражали не больше страстей и чувств, чем кусок льда. Только сейчас стало заметно, что мечом и топором снаряжение Повелителя Воды не ограничивается: за спиной висел небольшой круглый щит.

— У меня хоть есть с кем прощаться, — ответил Лейрус.

— Это ты о том, что со мной никого нет? — понял Лезидир и его усмешка стала ещё более колючей. — Не волнуйся за меня, я не слишком переживаю, что меня никто не сопровождает. И вообще — заводить близких людей очень неблагодарное занятие, когда теряешь их, это причиняет много неудобств…

Нерождённый поморщился, словно от сильнейшей, сводящей с ума зубной боли; его почти близнец заметил это и с поспешностью продолжил:

— Можешь мне верить — я не знал, что Алисия была твоей возлюбленной. Я бы не стал убивать её лишь для того, чтобы причинить тебе боль. Я слишком ценю собственное мнение о самом себе, чтобы идти на такие глупые и грубые приёмы.