– Повторяйте за мною: «Мы вместе и каждый из нас в отдельности… – глухо шипел он, – …тут каждый громко и четко произнесет свое имя – имя! и громко! – отрекаемся от тебя, святой наш крепкий и святой наш бессмертный. Отрекаемся отныне и навсегда!» Поняли? – Шпага уперлась в белое горло Валика.

Арик непроизвольно шевельнулся, и клинок, мгновенно вспорхнув, тут же оказался у его лица.

– Я вас не отпущу, – проскрипел Нозано. – Не надейтесь. От моей шпаги еще никто не уходил. Отрекайтесь! Отречетесь – пойдете на все четыре стороны. Зачем вы мне нужны! Смотрите только, чтобы штаны не свалились. – Он хрипло усмехнулся. – Итак: «Мы вместе и каждый в отдельности…» Ну, повторяй же, скотина! – яростно прошипел он и больно проколол Арику кожу на шее.

Сержант Подорога обо что-то споткнулся. Он наклонился и с удивлением поднял шпагу.

– Вот это находка, – пробормотал сержант.

Он медленно выпрямился и в слабом свете луны увидел странную картину. Три молодых солдата стояли, прижавшись спинами к чернеющей полуразвалившейся стене, а перед ними закутанный в плащ высокий человек слегка размахивал сверкающим клинком.

– А-а! – заревел сержант и бросился на эту жуткую фигуру.

Изумленно смотрели на смертельную схватку не успевшие сбросить оцепенения ребята. Ах если бы Нозано применил свой коварный прием не с левой стороны, а с правой. Сержант увидел бы опасность своим еще кое-что видящим левым глазом. Но шпага вспорхнула слева, и сморщенный правый глаз сержанта не справился. Шпага вошла ему в правый бок. Но в тот же миг шпага сержанта почти по рукоятку ушла в грудь полковника. Оба врага какое-то время стояли, впившись друг в друга безумным взором. Первым, бешено сверкнув угасающими глазами, упал Нозано. Упал, судорожно дернул руками, словно хотел выдернуть клинок из своей груди, но передумал и затих.

Вслед за тем медленно опустился на землю сержант. Ребята кинулись к нему. Он с силой открыл глаза и улыбнулся. Начал что-то шептать. Ребята в ужасе прислушались.

– Горбатого могила… Генерал мне: не говори так, не смей… Да что там? Говори, не говори – все одно… Куда денешься? Теперь уже исправит… Окончательно… Поехать все собирался… старушка мать у меня… вот кого жаль… непутевый я, так и не женился… она мечтала… внуков… не повторяйте моей… моей ошибки… Ни за что! Понятно? – Голос его булькнул. – И еще… возьмите это, – он тронул слабеющей рукой правый карман, – это остаток нашей общей кассы… это все ваше… шестьдесят золотых… каждому, стало быть, по пятнадцать…

Из угла его рта вытекла струйка темной крови. «Будьте…», – прошептал сержант и закрыл глаза.