В каждой из четырех крепостей остался малый сторожевой дозор, несколько храбрецов с десятником во главе, а дабы не возникло сомнений, что именно случилось и кто это сделал, над главными башнями затрепетали на ветру стяги саддхута. Весь приречный мир должен узнать, что отныне водный пусть свободен. У князя Багризеды первого кончилось терпение.

Возвращались по течению, недосчет пяти десятков бойцов почти не заметили. Как договариваться с Кешугом, пусть думает Бейле-Багри, Верна же занялась привычным делом – глядела внутрь себя и ужасалась. Время тает, как снег на солнце, дни бегут, как скаковые жеребцы, и все меньше остается от года, который выторговала у жениха. Девятку не берут мечи, их не берут стрелы, свадьба ближе с каждым днем, и даже вспоминать не хочется, кто он – этот страшный воин, который много лет назад сватал у отца соплюху и таки добился своего.

– Пропала ты, дура! – бормотала Верна, сидя под уключиной и украдкой бросая мрачные взгляды на телохранителей. Почти все дружинные, сами не свои, подпирали спинами борта, по большинству молчали и нет-нет да косились на девятерых.

Подсел Ястам. Какое-то время молчал, затем усмехнулся:

– Буду неправ, если не скажу, что нашей Багризеде чрезвычайно повезло. Ты и твои бойцы могли обратить свой благословенный взор в другую сторону. Как много в жизни решает случайность.

– Думаешь на вещь, будто это случайность, а проходят годы, и становится до боли ясно, что случайностью тут и не пахнет, – обреченно пробормотала невеста.

– Прекрасная дева опечалена… Понимаю, увиденное даже сурового мужчину всколыхнет до глубины души, ты же как будто вовсе не приходишь в себя. Я наблюдаю за тобой уже давно, и все это время старому оружейнику чудится, будто красавица прячется под чужой личиной. Тебя что-то мучает.

– Я дура, и личина у меня дурацкая, – пробормотала Верна. – Такой дуры еще не рождалось на белом свете и родится не скоро. Как поступают в Багризеде для наставления непослушных девчонок на путь истинный?

– Где как. – Жарасс показал на полдень. – Там велят соткать рубаху из крапивного полотна, да притом нарвать крапиву голыми руками.

– А там?

– На востоке для строптивиц готовят огромный чан молока, который к утру необходимо взбить в масло тонкой лопаточкой.

– Да уж, тут упреешь, пока сделаешь. А на полуночи?

– На полуночи страны деву босиком вывозят подальше от селения и отпускают. Горные тропы, знаешь ли, полны острых камней.

– Меня, дуру, нужно услать босиком в горы за крапивой, а потом заставить взбивать масло.

– Ты к себе слишком строга.