Ровно подстриженные волосы – Гарька расстаралась – мокрыми стрелками лежали на лбу, Сивый, свернувшись калачиком, покоился на овчинном тулупе, брошенном в воду, голову пристроил на покатую стенку и как будто не чувствовал неудобства. Иной раз Тычок от бессилия стучал кулаком по камню – из-за телесных судорог вода в купальне рябила и волновалась. От боли, разлитой кругом, и самого корежило пуще гусиного пера в огне, но помрачневший балагур кое-как держался.

– Да когда же тебя трясти перестанет, сердешный?!

Старик почти все время проводил у купели, подолгу изучая раны. На второй день после схватки порезы целиком закрылись ледяной коркой, на палец вокруг побелело, словно обморозился, глаза оделись тенями, из лица ушел цвет, щеки ввалились, и кой-когда старику даже виделся морозный парок у самых Безродовых губ. И это посреди жара! Там, где печет, как в кузнице! На третий день оледенение расти перестало, рубеж двух пальцев не перешло. Тычок несколько раз на дню мерил обморожение, Серогривок ложился рядом и лизал хозяина в нос, иногда тащил что-то, зажатое в пальцах. Старик не смог разжать хватку. Навроде как тряпка.

– Выпало же тебе. – Тычок подолгу разговаривал с Безродом, просто для того чтобы тот слушал человеческий голос. – Одна ушла сама, вторую отняли. Точно веревку в кольцо свили, ведешь по ней пальцем и не находишь ни конца ни края. Будет у меня когда-нибудь внук или нет?

Старик легонько потрепал Безрода за мокрый чуб. Находился при Сивом неотлучно, благо нужда с добычей пропитания отпала сама собой. Хорошо вовремя обеспокоились. Гарькиного Уголька нагрузили всем, что может понадобиться в дальней дороге: крупой, вялениной, орехами, едальной утварью. Егозливый дед за время вынужденного безделья облазил все окрестности и обустроил бытие со всем возможным удобством.

Чуть поодаль от Безродовой купели, на полночь, обнаружилась расщелина в каменном мешке, куда даже полуденное солнце надолго не заглядывало. Жаром оттуда пыхало так, что любопытный Тычок не рискнул далеко соваться в неведомое. У входа в нескольких шагах вода так и паровала, уж булькало точно как в настоящей похлебке, и старик недолго думая в первый же день пристроил на камни котелок с кашей, благо с родниковой водой заминки не стало. Получалось дольше, чем на костре, а куда торопиться? Знай себе гляди за варевом в полтора глаза, чтобы не подгорело. Дальше, в глубь расщелины, не полез. Боязно. Вдалеке в темноте будто краснеет что-то и печет несусветно. А ну как там у владыки подземного княжества своя каша варится? Зазеваешься – мигом на жаркое пойдешь. Вон, даже отблески пламени мерещатся. Еще несколько шагов – затрещат волосы.