— Отец не станет принимать Гудвина. Я не позволю!

— Тогда его величество встретится с вами. Он настаивает. Он хочет сделать одно дипломатическое предложение. Только помните, об этой встрече никто не должен знать, иначе вашему отцу и брату не поздоровится. И вам, — добавил посол, как будто это не было само собой разумеющимся.

Ведьма прикинула, какую пользу можно будет извлечь из этой навязанной аудиенции. Сарима, безопасность Фрекса, судьба Фьеро.

— Хорошо, — согласилась она. — Я с ним встречусь.

И несмотря на свою обиду, она обрадовалась, что волшебные башмачки Нессарозы уже не в Кольвене.

Когда колокола забили к вечерне, за ведьмой пришли.

— Нам придется вас обыскать, — сказал посол перед закрытой дверью, к которой ее подвели. — Так требуется по протоколу.

Ведьма сосредоточилась на клокочущей внутри нее ярости, пока охранники ее ощупывали.

— Это что еще такое? — спросил один, вынув из кармана забытую страницу из «Гримуатики».

— Это? — переспросила она, лихорадочно соображая. — Я хотела показать это его величеству.

— С собой ничего брать не разрешается, — сказали они, пряча листок.

— Да вы понимаете, с кем говорите? Я могу завтра объявить себя правительницей Манчурии и бросить вас всех за решетку.

Угроза не произвела на охранников никакого действия. Они невозмутимо открыли дверь и пригласили ее в комнатенку, где стояли только два стула на цветастом ковре. По сторонам, на непокрытых половицах, сквозняк всколыхнул клубки пыли.

— Его императорское величество Гудвин великий и ужасный! — объявил посол и скрылся за дверью.

С минуту ведьма оставалась одна. Потом в комнату вошел неприметный старичок в рубашке со стоячим воротничком и пиджаке, из-под которого выглядывала цепочка карманных часов. На его лысой розовой голове виднелись бурые старческие пятна, над ушами кустились остатки волос. Гудвин. Он промокнул платком лоб и сел, указав ведьме на соседний стул. Она не двинулась с места.

— Добрый вечер, — сказал он.

— Что вы от меня хотите? — спросила ведьма.

— Обсудить с вами две веши. Первая — это то, ради чего я, собственно, сюда прибыл, а второе — то, на что вы обратили мое внимание.

— Я вас слушаю.