Вот такие слова мог бы сказать всякий верный своему хозяину со’джин. Впрочем, она даже краем уха не слыхала, чтобы какой-нибудь со’джин был столь откровенен. И Эгинин понимала, что говорил Байл вовсе не как образцовый со’джин, а как человек, охваченный совсем другими чувствами.

– Спасибо, Байл. – Чтобы командовать, необходим уверенный голос, но сейчас Эгинин испытывала гордость, что голос ее хотя бы не дрожал. – Если сумеешь, отыщи этого мастера Коутона. И Тома Меррилина. Может, что-то и удастся сделать.

Уходя, Байл не стал кланяться, но Эгинин и в голову не пришло его упрекнуть. Она тоже не собиралась позволить Взыскующему схватить ее. Она остановит его во что бы то ни стало. Свое решение она приняла еще до того, как освободила Бетамин. Эгинин до краев наполнила бренди помятый кубок, намереваясь напиться, чтобы ни о чем не думать, но вместо этого сидела и глядела в темную жидкость, так и не пригубив. Во что бы то ни стало. О Свет, она ничем не лучше Бетамин! Но понимание это ничего не меняло. Во что бы то ни стало.

Глава 22 ШАГ ИЗ НИОТКУДА

Глава 22

ШАГ ИЗ НИОТКУДА

Рынок Амхара был в Фар Мэддинге одним из трех, где дозволялось торговать чужеземцам, но, несмотря на название, громадная площадь ничем не походила на рынок, здесь не было ни длинных прилавков, ни витрин, ни товаров. Несколько всадников, горстка закрытых портшезов, которые несли носильщики в ярких ливреях, и редкие экипажи с наглухо задернутыми шторками двигались сквозь негустую, но хаотичную толпу, какую увидишь в любом городе. Большинство народу плотно куталось в плащи – с окружавшего город озера задували порывы утреннего ветра, и холод подгонял людей больше, чем неотложные дела. Вокруг площади, как и вокруг двух других Чужеземных Рынков, вплотную стояли банкирские дома, крытые шифером каменные гостиницы, где останавливались купцы-иноземцы, а приземистые, лишенные окон склады, где они хранили товары, перемежались каменными конюшнями и обнесенными каменными оградами фургонными дворами. Фар Мэддинг был городом каменных стен и шиферных крыш. В это время года гостиницы были заполнены в лучшем случае на четверть, а из складов и фургонных дворов пустовало, наверное, больше, чем три четверти. Но придет весна, торговля оживится, и купцы будут платить втройне за любое место, какое сумеют найти.

На круглом мраморном пьедестале в центре площади высилась статуя Савион Амхара, в два спана высотой, в мраморных одеяниях, с искусно вырезанными цепями – знаками должности – на шее. Мраморное лицо Первой Советницы под мраморной диадемой хранило суровое выражение, а правая рука крепко сжимала рукоять мраморного меча, острие коего покоилось между обутых в туфли ног. Вытянутый же палец на поднятой левой руке предостерегающим жестом указывал в сторону Тирских Ворот, в трех четвертях мили отсюда. Фар Мэддинг зависел от купцов из Тира, Иллиана и Кэймлина, но Верховный Совет крайне настороженно относился к иноземцам и опасался тлетворного влияния их порочных обычаев. Рядом со статуей стоял солдат Уличной Стражи в стальном шлеме, в кожаной куртке с нашитыми внахлест прямоугольными металлическими бляхами и с эмблемой Золотой Руки на левом плече. Длинным гибким шестом стражник отгонял чернокрылых серых голубей. Савион Амхара относилась к числу трех наиболее уважаемых женщин в истории Фар Мэддинга, хотя о них мало кто знал дальше берегов озера. Двое мужчин родом из этого города упоминались во всех историях мира, хотя, когда родился первый, город назывался Арен Мадор, а когда родился второй, он носил название Фел Морейна, однако в Фар Мэддинге многое бы дали, чтобы забыть Раолина Проклятие Тьмы и Юриэна Каменный Лук. Именно из-за этих двух человек Ранд и оказался в Фар Мэддинге.