– Простите меня, Госпожа Волн, – сказала Шалон, собрав всю почтительность, какую сумела, – но если мне будет позволено сказать...

Она осеклась, когда Сарен Немдал, подскакав, осадила коня перед Морским Народом. Врата миновали последние из Айз Седай и Стражей, и Кадсуане заставила проход исчезнуть. Кореле, худенькая, но привлекательная женщина, разговаривала с Кумирой и смеялась, то и дело откидывая назад гриву своих черных волос. Мериса, высокая, с глазами еще синее, чем у Кумиры, с лицом красивым, но столь суровым, что могла бы смутить и Харине, отрывисто жестикулировала, отдавая указания четырем мужчинам с вьючными лошадьми. Все прочие подбирали поводья. По всей видимости, поляну вскоре предстояло покинуть.

Сарен была очень мила, хотя на ее красоте, разумеется, не могли не сказаться как отсутствие украшений, так и простое белое платье, которое она носила. Кажется, многим сухопутникам неведома радость сочетания различных цветов. Даже ее темный плащ был подбит белым мехом.

– Кадсуане, она попросила... поручила... мне сопровождать вас, Госпожа Волн, и помогать вам, – сказала Сарен, почтительно склоняя голову. – И я отвечу по возможности на все ваши вопросы. Помогу уяснить обычаи, насколько я сама их знаю. Я понимаю, что могу доставить вам неудобство своим присутствием, но когда Кадсуане приказывает, мы должны подчиняться.

Шалон улыбнулась. Видимо, Айз Седай не знают, что на кораблях сопровождающие выполняют работу, которую сухопутники поручают слугам. Харине могла бы рассмеяться и спросить, способны ли Айз Седай как следует выстирать белье. Неплохо бы привести ее в доброе расположение духа.

Но вместо того чтобы засмеяться, Харине одеревенела в седле, словно хребет ее превратился в грот-мачту, и широко открыла глаза.

– Никакого неудобства я не чувствую! – огрызнулась она. – Просто я предпочитаю... задавать вопросы кому-нибудь другому... например, Кадсуане. Да. Именно Кадсуане. И я не подчиняюсь ни ей, ни кому-то еще! Никому! За исключением Госпожи Кораблей! – Шалон нахмурилась; подобная несдержанность не в обычае ее сестры. Харине же, глубоко вздохнув, продолжила более твердым голосом, хотя все в той же не-привычной манере: – Я говорю от имени Госпожи Кораблей Ата’ан Миэйр, и я требую должного уважения! Я требую, слышишь меня? Слышишь?

– Я попрошу ее назначить кого-нибудь другого, – с сомнением промолвила Сарен, словно не ожидая, что эта просьба что-то изменит. – Вы должны понять, она дала мне на сегодня определенные распоряжения. Но мне нельзя выходить из себя. Есть за мной такой грешок. А ведь несдержанность губит логику.