– Правильно! – наконец заговорил куратор.– Вот это по-нашему! Даже заветное желание выполнить так, чтобы желающий остался оплеванным по самые брови – чисто в духе полевых работников. Ничего вам поручить нельзя! Только на гадости и способны!

– Ломать? – с тоской художника, создавшего уникальный шедевр, не оцененный миром, спросил толстяк.

– А тебе лишь бы ломать! – заорал куратор.– Переделывай, болван!

С угодливостью официанта из дорогущего ресторана и поспешностью удирающего от охотников зайца толстяк бросился к памятнику, торопясь вцепиться в деталь, послужившую предметом спора.

– Товарищ куратор! – осторожный шепоток боевого работника пробрался сквозь нашу перебранку.– Положительные уже улетели, а у нас тут на крыше еще один отросточек проклюнулся. Ма-а-ахонький. Но живучий. Рубить?

– Сейчас гляну.

– А мы? – осторожно спросила Вторая.– Коробочки полированного дуба нет, мы буквально через пальцы все просеяли. Перегружаем остатки сокровищ в капсулу и на Базу?

– Пока ничего никуда не перегружаем, дуйте на крышу. Третий, у тебя пятнадцать минут на то, чтобы исправить сотворенное безобразие! Добрались? А ну, крутани-ка шарманку, Пятый, проверим ради смеха.

Прислонившись к капсуле, я послушно покрутил вилку по часовой стрелке, переключая рычажки эльфийского артефакта. Это был он, тот самый вариант, при котором гном не продавал вечную саблю. В этом будущем «Осторожно, двери закрывались».

– Рубить? – с надеждой повторил боевой работник.

– Все бы вам рубить,– буркнул куратор.– Оставь, как есть. Он ведь хиленький совсем. Еще неизвестно, примется на здешней бандитской почве или сдохнет сам собой. Дадим ему шанс. Это будет…

– Идиотизм,– шепнула Вторая себе под нос.

– Это будет правильно,– не согласился прекрасно услышавший ее куратор.– Естественный отбор. Чтобы полевые работники не расслаблялись. О! Никак, Третий? Неужели все исправил?

– Расслабишься тут с вами,– проворчал Третий, старательно скрывая радость.– Исправил все, как вы сказали. Теперь памятник в точности соответствует легенде. Дети до шестнадцати могут смотреть без ущерба для нравственности.

Тоскливо глянув с крыши вниз, я убедился, что мой друг не врет.

Памятник действительно соответствовал легенде. На все сто. Гордая посадка головы, развевающиеся волосы (уже не из меди, а из мрамора цвета ржавчины), ширинка в рамках пристойности и знаменательный плевок.

Точнее говоря, струя, бьющая изо рта героя и с приятным шуршанием наполняющая фонтан.

– Назидательно,– обескураженно прокомментировала чертовка.

– Ага,– согласился я.– Я даже представляю себе вопрос, который зададут детки нашего рыжего Квайла, когда он их притащит на площадь похвалиться своим подвигом: «Отчего тебя так сильно тошнит, папа?»