Из земли, осыпаясь комьями, показались костлявые руки. Уперлись, земля вздыбилась бугорком, словно наружу рвался огромный крот. Грязно-багровое солнце пустило блик на гладкий череп.

Провалы глаз безошибочно уставились на человека, щербатые челюсти плотоядно щелкнули. Рядом земля дрожала: с хрустом пробиваются скелеты рук, черепа блестят, как яйца в лукошке.

Лют поспешно пнул в дыру на месте носа. Череп сорвало с хребта, ствол дерева жестко встретил, брызнули грязно-желтые осколки, словно черепки горшка. Скелет выполз из земли до ключиц – лишенный головы, остановился, руки окрест слепо зашарили.

В спину толкнуло, запахло гнилым теплом, острый клюв разорвал кожу на шее. Кровь обожгла широкой струей. Мгновенно повернувшись, располовинил нахала. Остальные отшатнулись, роняя перья, на ветках уселись крикливыми кучами. В круглых глазах, полных злости, отразился мечущийся человек.

Скелеты гремели сломанными костями, черепа отлетали, щелкая пастями, разбивались о стволы. Лишь один вылез, обломки остальных усеяли землю, будто пировала ватага чудищ, сожравшая стадо коров. Оторванные руки судорожно сжимали кулаки – попадись только.

Лют обрушил удар на скелет, кости рук в лохмотьях плоти и налипшей земли вскинулись в жалкой попытке защититься. Нежить распалась на части. Остов постоял, переступая скрипучими ногами, и нехотя завалился, суча конечностями.

В затылок предупреждающе кольнуло. Наглую навью встретил хищный блеск, под ноги плюхнулось гузно со скрюченными лапами. Грудь с обрезками крыльев пролетела дальше, клюв с глухим стуком пробил ствол дерева.

Навьи на ветках закричали угрюмо, крылья замесили воздух в бессильной ярости. Лют плюнул под ноги, ладонью стер с лица гнусную мазь. Навья кровь пропитала насквозь, липла к телу противно, пробирала дрожью. Девственно-чистый клинок мрачно отражал свет темного солнца.

Птицы снова закричали, в противных голосах послышалось торжество. Земля задрожала, донесся приглушенный пластами рев, почва вздыбилась бугорком. Бугор быстро разросся. Крупными комьями, запорошившими лицо, лопнул уже холм. Освобожденное чудище кровожадно взревело, лапы-бревна грохали в грудь цвета содранного мяса. Грудь и пузо чудища красные, голые, резко контрастировали с зеленой шерстью, густо укрывшей тело.

Лют невольно отступил перед зелено-красной глыбой с оскаленной пастью: клыки влажно блестят, с угла пасти стекает струя слюны. Темные провалы глаз озарил багровый сполох. Звериная морда с острыми, как копья, рогами повернулась в сторону Люта. Тело чудища бугрилось глыбами мышц, ноги выворачивали пласты красноватой земли, от тяжкого шага роща вздрагивала.