Оставив мост позади, Лют различил очертание первой ступени лестницы, внутри жалобно всхлипнуло. Задавил гнусное чувство, захромал вперед. Аспид-змей забеспокоился, с шипением сполз на плиту, белый хвост мелькнул в нише. Витязь оперся на стену, двинулся, как старик, споткнулся о твердое.

С готовностью переломился в поясе, отвратительный ком поднялся из желудка, гадко скребясь по горлу, рванулся наружу. Судороги разрывали, сочно лопнула какая-то жилка, тепла в теле убавилось. С тоской понял: уходит жизненная сила, еще пара приступов – и умрет.

Ларчик казался неподъемным. Лют возился, сопел, хныкал, но адамантовые грани выскальзывали из пальцев. Виски ломило, несколько раз терял сознание. Наконец змей обвил ларчик, заодно окольцевав раздробленное запястье. Лют вскрикнул от боли – груз пригнул к плите, – и двинулся медленно, со скоростью роста дерева.

Вечность прошла, пока дошел до подножия лестницы. Посмотрел вверх – мышцы шеи взорвались обжигающей болью, хлынули слезы. До верха – несколько лет. Лют обреченно вздохнул, шагнул на ступеньку.

Приступ боли скрутил тело, как выжимаемое белье, затрещали связки, кости отделились от мяса, швы черепа расползлись, горло ожег раскаленный ком, на ступеньку шлепнулся сгусток, растекся омерзительным пятном. Холод сковал ледяным панцирем, огонек тепла, не крупнее макового зернышка, трепетал в груди, готовясь погаснуть.

– Чаруня, – промычал Лют полубезумно. От прекрасного имени сердце дрогнуло, кровь лениво плеснула, нога сделала шаг. – Чаруня.

Бой сердца, глотки воздуха заменило имя самой прекрасной на свете женщины. Лют повторял его исступленно и вползал на ступень – держась за стену, хрустя раздробленными коленями, оставляя на камне мокрый след.

Тело не подчинялось – хотелось лечь, свернуться калачиком и заснуть. Лют взмолился, выторговал у смерти мгновение: еще шаг – и умру. Смерть отступила. Лют взобрался на ступень выше – небытие потребовало свое.

– Еще шаг, и умру, – попросил Лют.

Смерть заворчала, витязь сделал шаг, и еще, и еще, пришептывая:

– Немного осталось, взберусь на ступень и помру.

Глава пятнадцатая

Глава пятнадцатая

Стрый допил кувшин молока, лапища потянулась к новому, слуга скользнул тенью, пустая посуда исчезла. Под потолком комнаты отразился довольный выдох. Могучан поерзал, бросил довольный взор на заставленный стол: деревянная ладонь паровала густо, горшочки, тарелки выстроились в ряд, жареные гуси развалились среди овощей, щука маняще смотрела с зеленого ложа.

– Короед, иди сюда! – громыхнул великан.

Старый слуга мигом вырос из пола, уставился выжидательно. Воевода смерил пройдоху тяжелым взором.