Смуглое лицо воина, ощеренное в зверином оскале, покрыли морщины, складки становились все глубже, на лице появилось недоумение. Кожа зарябила, покрылась черными зернами, степняк вскрикнул, в страхе ощупал лицо. Кусок щеки отлетел серой пылью, истаял в воздухе.

Степняк заорал: руки почернели, кожа стала зернистой, рукоять сабли выломала пальцы, посыпался пепел. Голова взорвалась крупными хлопьями, ветер сдул с седла броню, сапоги утянули в траву штаны. Конь испуганно заржал, кожа вздыбилась гранулами, будто в искусно отлитую стеклянную форму засыпали черное зерно, тело лопнуло, как мешок с пеплом.

Передний отряд дико завопил: воины с ужасом смотрели на шелушащуюся кожу, упругие мускулы высыхали, ветер сдувал умерщвленную плоть. Конники скрылись в туче пепла. Войско кочевников испуганно ахнуло, кто-то завопил, армия бросилась на неведомого колдуна.

По конным рядам пошла рябь, фигуры почернели, будто закопченные котелки, удары пяток выламывали из конских боков пласты пыли, словно из стены рыхлого снега, ноги животных брызгали темной крупой, небо содрогалось от криков ужаса. Степняки падали через головы, сваливались с седел, при ударе оземь разлетались кусками, как тонкостенные горшки. Вьюжила черная сажа, в мрачном хороводе жирных хлопьев метались перепуганные степняки, осыпались мелкой крошкой, как сдавленный в кулаке сухарь.

Стоячий, прокаленный воздух колыхнула мертвецки холодная волна, остатки обезумевших полчищ сдуло, как холмик пыли дыханием великана. Лют прикрыл лицо; тело затряслось от ударов горстей теплого праха; удушливая крошка лезла в нос, уши; глаза нестерпимо резало. Конь брезгливо фыркнул, без указаний седока отскочил подальше от серо-черного облака. Траву погребли пепельные сугробы.

Буслай с раскрытым ртом поглядел на чумазого хоробра, страх в глазах сменился неодобрением. Но смолчал, обернулся, поторопил обмершего Нежелана дрогнувшим голосом.

Лют сплюнул гадкую золу, с ненавистью посмотрел на пепельные барханы: ветерок гнал мелкую поземку, воздух был насыщен мелкой крошкой. Небо потемнело, светлый лик солнца скрыли тучи, в хмурых складках утробно заворчало, как в брюхе нажравшегося верлиоки.

Весь быстро догорала, пепел хлебных полей смешался с прахом степного воинства, крупа влилась в пышные сугробы, слилась неотличимо. Лют бросил шкатулку, черный кирпичик скрылся в траве. Голову разрывал спор бесплотных голосов: один одобрял, а другой…

– Поспешим! – крикнул он, вбивая пятки до хруста конских ребер.

Глава двадцать вторая

Глава двадцать вторая

Шергай попытался сглотнуть слюну, но язык еле шевельнулся в пересохшем рту. Руки била крупная дрожь, в глазах плыло. Лесной колдунчик на диво силен, не только сопротивлялся успешно, но и атаковал: недавно сотни сынов степи исчезли в громадной яме, а что еще в запасе?