Я сразу вспомнил Леди. Как она заявила, что пришлецы быстро осваивают магию и становятся очень сильными магами.

– Так вот… – продолжил после паузы несколько спокойнее Антип. – Как говорили, не так давно, рукой водящие работники, есть мнение, что надо попробовать вернуть магию в наш мир. Не ту магию, которую нам показывают по телевизору в занимательной программе «Третий глаз» Ивана Кононова, а магию настоящую. И магов настоящих. И они есть. Они не перестали рождаться – люди с магическими способностями. Только дар, за редчайшим исключением, спит. Спит из-за собственного неверия его носителя, спит из-за укоренившегося отношения к нему со страхом и неверием. Вот в тебе дар есть, и я хотел, чтобы он проснулся. Теперь в нашем мире одним магом больше. – Дед довольно заулыбался. – Я ответил на твой вопрос?

Теперь пришла моя очередь скрести щеку.

– Во-первых… – неуверенно начал я, – вы сами сказали, что кто-то очень заинтересован, чтобы магии на Земле не было. Значит, этот кто-то не даст вам спокойно заниматься подобными делами. Это общая часть. Во-вторых, и это личное, мне кажется, что до настоящего мага мне еще плыть-плыть, и вряд ли доплыть. Я практически своим даром, своей силой не владею, а по имеющимся у меня сведениям, меня уже пытались… – я пожевал губами, подыскивая слово, – …успокоить. Когда я только родился. Что же вы мне прикажете делать? Затаиться и не высовываться? Тогда какой толк от моего пробуждения?

Дед Антип молча, с какой-то ласковой усмешкой слушал мою довольно сбивчивую речь. Он, похоже, знал ответы на стоящие передо мной загадки.

– Или вы можете предложить мне учителя?.. – наконец решился я.

– Учителя ты должен выбрать сам… – Он продолжал улыбаться.

И тут до меня дошло:

– Вы меня, можно сказать, вычислили. Вы, как я понял, кому-то там доказали, что меня можно подвергнуть… инициации, сиречь – пробуждению. Вы взяли на себя проведение среди меня разъяснительной работы. Так не могли бы вы стать моим учителем?

Его лицо стало строгим. Он потянул из-за ворота белую цепочку, на которой висел причудливо завитой медальон. Зажав медальон в кулаке, он прикрыл глаза и глухим, каким-то утробным голосом спросил:

– Илья Милин, ты твердо и окончательно решил поступить в ученики к чародею?

От его вопроса меня пробил озноб, а ладони мгновенно стали мокрыми, но я, выпрямившись на своем диванчике, твердо ответил:

– Да.

Он снова заправил медальон за ворот, пристально и как-то раздумчиво взглянул на меня, а затем, бросив: «Подожди», – вышел из кухни. Я посмотрел на Ваньку, о котором посреди разговора почти забыл. Тот дремал, свернувшись клубком, но когда я на него взглянул, тут же поднял голову и приоткрыл один глаз.