– Вот то-то и оно, что пахнет от него… противно, а он на нас даже не оборачивается!.. И драться явно не собирается… Внимаешь, что я тебе говорю?.. Явное противоречие между органолептическим опытом и социально-безопасным поведением испытуемого!!

«Ах, ты, – думаю, – тварь позорная!! И слов-то каких, гад, набрался заумных!! Ну ты погоди, щас ты у меня получишь от… испытуемого и опыт… органолептический, и… социально-опасное поведение!!

И как только этот кобель потянулся в очередной раз к моей штанине принюхаться, я с разворота и врезал ему под ребра носком сапога! Ох он и визжал, сроду я такого визгу не слышал, только теперь уже и разобраться-то нельзя было, что он там такое визжит – ясно только что что-то жалостное! А подруга его тявкает в ответ:

– Я тебе говорила!! Я тебя предупреждала, чтобы ты от этого живодера подальше держался!! А ты – органолептический опыт, органолептический опыт!! Вот и получил по своей органолептике сапогом!!

Тут даже у меня настроение изменилось!

«Жалко, – думаю, – я этой сучке тоже под брюхо не врезал, чтобы не доводила парня!»

Пошарил я незаметно глазами по дороге и слышу эта собачья подруга заскулила:

– Глянь, глянь! Этот изверг каменюку ищет!! Не иначе добить тебя хочет!! Давай я тебе помогу бежать… или хотя бы прикрою как!!

В общем, псины снова спрятались в подворотне, а я дальше пошел, хотя идти-то мне оставалось всего ничего – Сергуня-то в соседнем доме обретался.

Толкнулся я в обитую войлоком дверь – и дом и дверь он мне очень точно описал, поднялся на второй этаж и прошел по коридору в самый конец. Там нашел, как и было написано, дверку некрашеную и постучал. В два стука.

Сначала было тихо, и уж решил, что Сергуня или съехал, пока я до столицы добирался, или в лавочку вышел, но тут за дверью послышалось осторожное дыхание и тихий голос поинтересовался:

– Кто стучал?..

– Я стучал, – отвечаю, – Володьша…

А голос как зашипел:

– Тише, ты, Володьша из колодьша!!! Чего орешь, как на площади, щас открою!!

Дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы мне удалось протиснуться внутрь комнаты, и едва я перешагнул порог, снова захлопнулась, чуть не прищемив мне ногу! Сергуня, одетый в одно исподнее, бесцеремонно толкнул меня к сбитой из досок лежанке, заваленной какими-то тряпками, и негромко буркнув: – Садись, я щас, – потопал вглубь комнаты за занавеску.

Вернулся он минуты через три наряженный в странные рыжие штаны до колен и с большим кувшином в руке. Подтянув к лежанке, на которую я присел, пристроив свой мешок между ног, большой ящик, он поставил на него свой кувшин и снова скрылся за занавеской, но на этот раз появился почти тут же, и в руках у него были две кружки.