Якш шагал едва ли не шире прежнего, представляя себе, как Кэти явится после концерта, вся такая веселая, довольная, любимая… а он поцелует ее и посмотрит эдак таинственно и со значением. А она спросит его:

— Что, милый?

А он ответит:

— Да так, ничего…

И опять посмотрит со значением. Лукаво эдак посмотрит. Дескать, я тут знаю одну штуку, но тебе пока не скажу. Разве что если очень попросишь…

А она… разумеется, она не выдержит, подойдет, скорчит умильную мордочку и скажет:

— Ну во-о-от… ну так нече-естно… хихикаешь тут над бедной девушкой…

Или весело блеснет глазами и выдохнет задорно:

— Ишь ты хитрый! Я же знаю: ты что-то задумал! Ну-ка, признавайся!

Она способна так это сказать, что язык сам собой развязывается!

Он еще немного ее помучает, по крайней мере, постарается помучить, потому как трудно же такое в секрете держать, самого ведь распирает, а потом одним движением сдернет неприметное покрывало, и она увидит… увидит, увидит…

Она даже испугается спервоначалу. Это будет потрясающая смесь восторга, ужаса, неверия…

— Я сошла с ума? — жалобно спросит она, глядя на невероятное чудо, возлежащее на должным образом расшитой подушечке.

— Нет, — безжалостно ответит он, кусая губы, чтоб не улыбаться, словно полный идиот, коим, без сомнения, является.

— Тогда… тогда с ума сошел ты, верно? — испуганно продолжит она. — У кого ты украл ее, псих ненормальный?

— Я сошел с ума гораздо круче, чем тебе кажется, — гордо ответит он. — Я ее не украл. Я ее купил. — Он выждет еще миг, крохотный миг, и добавит почти шепотом: — Она твоя!

Она взвизгнет от восторга и повиснет у него на шее. Ей это удается, несмотря на то что она куда выше ростом. Ей все удается! Она расцелует его, еще раз скажет, что он окончательно спятил, а потом подойдет к своей новой лютне и осторожно коснется верхней деки указательным пальцем, словно пробуя согревающееся молоко или воду. Она не сразу поверит, что это чудо и в самом деле — ее. Что оно принадлежит ей, и только ей. А когда поверит… и сыграет… и еще сыграет… и еще… нет, так и нужно все сделать! Это! хорошо, что ее сейчас нет. Судьба правильно распорядилась.

Она даже не слишком огорчится, узнав, что те деньги что она заработала в «Хрустальной флейте», — единственное, что у них осталось. В конце концов — заработать всегда можно, а такие лютни на дороге не валяются.

Якш шел вперед такими широкими шагами, что штаны грозились немедля треснуть по швам, а городские зеваки, ранее расступавшиеся перед ним, теперь поворачивали и шли следом, интересуясь, куда это можно так торопиться? Там ведь наверняка что-то необыкновенно интересное, раз этот чудак так торопится!