В тот раз, в «Гостинице трех арфистов», приняв решение, я размышлял, что же мне сказать Сериане, но и представить себе не мог, что она хочет услышать от меня. Как глуп я был… Как слеп… Она злилась, мне казалось, оттого, что я не оправдал ее надежд, что я снова и снова падал у нее на глазах с края этого мира. И, в конце концов, я не открылся никому, кроме своего мадриссе. Я бросил ее, вышел на главную площадь Авонара и назвал свое имя заспанному мальчугану — помощнику пекаря.

Дассин не говорил, что я должен идти тайно, поэтому я понадеялся, что в толпе я буду хоть немного в безопасности. Но это стало куда более грандиозным событием, чем я предполагал. Мы, дар'нети, — романтичный народ и склонны к ритуалам, выражающим наши чувства. На исходе той долгой ночи я также решил подчиниться Мадьялар, а не Экзегету. На встрече в доме Дассина она произвела на меня хорошее впечатление.

— Пойдемте со мной, государь, — говорила Мадьялар, торопливо шагая между колонн галереи.

Ее каблуки постукивали по плитам. Дворцовые ворота с лязгом захлопнулись у нас за спиной.

— Не так быстро, сударыня, — настойчиво и ядовито прошипел Экзегет. — Несмотря на эту прелестную маленькую инсценировку, свидетелями которой мы стали, нельзя забывать о правилах Наставников. Я, как глава совета, проведу первое испытание претендента.

— Мастер Экзегет прав, — заметила Се'Арет.

— Принц сам подчинился мне, а не кому-то другому, — возразила Мадьялар. — Все это видели. Пойдемте, государь.

Она схватила меня за руку и потянула к боковой двери, спрятанной под колоннадой поблизости от высоких главных ворот.

— Вы зарываетесь, Мадьялар! — гаркнул Гар'Дена. — Выбор претендента не имеет значения. Полагаю, Се'Арет, как старшая из нас…

Как и предупреждал меня Барейль, подчинение Мадьялар вызвало бурю протестов. Каждый высказывал свое мнение, пререкался по поводу привилегий и превосходства. Все это время я стоял босой, полуголый, дрожащий от холода и предчувствовал всю унизительность положения — я не мог утереть подтекающий нос, поскольку руки все еще были связаны их проклятой лентой. И, по сути, спорить им было не о чем.

— Я подчинился Мадьялар, — произнес я, отчего все осеклись на полуслове и уставились на меня — то, что я прервал их и вообще заговорил, было явным нарушением ритуала дар'нети. — Она сама определит, что будет наилучшим, или я найду другой способ добиться своих целей. — Я освободил руки от серебряной ленты и вытер ею нос.

Все споры немедленно прекратились. Положение Наследника дает свои преимущества.

Мадьялар, разумеется, была довольна, а Экзегет позеленел от злости, что доставило удовольствие мне. Он поклонился.