— Это мое собственное решение, — ответил я. — Я не хочу терять навыки, пока мы в полевых условиях. Никто из ваших рабов для тренировок не подходит мне по росту, и Лаку тоже нужны занятия. Я не могу позволить ему расслабляться только потому, что он невысокого роста.

И Коврак, и Парвен были мной недовольны. Но это оказалось самым приятным занятием с тех пор, как я попал в Зев'На. Поскольку Лак был солдатом, ему разрешалось носить тренировочные кожаные доспехи во время поединка, так что я едва ли мог серьезно ранить его. Тренировка шла на пользу нам обоим, и мы делали успехи.

Все шло здорово. Мне нравилось, что я переехал в пустыню.

— Юный господин, — обратился ко мне Коврак как-то раз, во время утренней разминки, — вчера я замерил время ваших людей на пробежке. Они куда как недостаточно быстры.

— Они всю неделю ползают, — ответил я.

Я развернулся на каблуках и всадил нож в деревянный шест, вкопанный на полпути к подножию холма. Лезвие глубоко ушло в зарубку. Я метал его вдвое быстрее, чем когда только оказался в пустыне.

— Я собирался гонять их сегодня утром вдвое больше обычного.

Когда я спустился с возвышенности для утренней проверки, я объяснил отряду, что намереваюсь сделать. Но тренировка на мечах заняла больше времени, чем я рассчитывал, так что солнце было почти в зените к тому времени, как мы были готовы бежать.

— Думаю, вместо этого я заставлю их бегать сегодня вечером, — сказал я Ковраку, спустившемуся посмотреть.

Коврак скривил губы, как обычно, когда считал, что я проявляю слабость или глупость.

— Разумеется, нет, господин. Вы сказали им, что они будут бегать этим утром вдвое дольше. Вы не можете отступать от своих слов. Иначе слухи о вашем мягкосердечии к ночи разнесутся по всему лагерю.

Я посмотрел на скопление палаток. Несколько мужчин постарше уже прохлаждались в теньке, уверенные в том, что я не заставлю их бегать этим утром. Это были те солдаты, которые, кажется, ни разу не ранили друг друга до крови в учебных боях и морщились, когда я настаивал, чтобы они каждую ночь чистили и полировали оружие. Еще немного, и они перестанут воспринимать меня всерьез. Я кивнул Ковраку. Я все понял.

— Эй вы, притворщики, встать! Немедленно! Бегом!

Я два часа гонял их по полуденной пустыне. К концу первого часа они истекали, потом и задыхались. Когда они пробегали мимо того места, где стоял я, сцепив руки за спиной, выражение моего лица не изменилось и я не произнес ни слова. Они продолжали бежать. Спустя еще полчаса они уже еле двигались. Один из солдат упал на колени, держась за живот, в двух сотнях шагов от места, где я стоял и смотрел. Судорога.