Когда после всего этого я пришел с занятий по рукопашному бою, у меня кружилась голова, я был мокрый от пота и дрожал от холода одновременно. Острая боль в моем плече превратилась в тупую, ноющую, но полотенце и рубашка насквозь пропитались кровью. Я снова попытался перевязать рану, сменил рубашку и куртку, окровавленную одежду сжег и отправился на занятия по верховой езде. Однако мне пришлось прервать урок, прежде чем я свалился с лошади. Я наорал на наставника за то, что его занятия слишком трудны.

Я вернулся домой сразу после заката. Все, чего мне хотелось, — это добраться до кровати, но я все время сворачивал не в ту комнату. Когда я, в конце концов, вышел к лестнице, мне пришлось остановиться и сесть передохнуть уже на середине первого пролета. Мне казалось, подняться я уже не смогу. Я ненадолго задумался, не позвать ли обратно рабов. Сефаро бы помог мне. Но тут я вспомнил, что Сефаро мертв. Мертв из-за меня, как и все остальные. Я никого не мог попросить помочь мне. И я должен быть осторожным, иначе лорды всё узнают, а поддержание преграды в сознании требовало сосредоточенности.

В середине ночи я очнулся в своей постели. Кто-то что-то делал с моей рукой, и я испугался, что если открою глаза, то встречусь взглядом с рабом, привязанным к моей руке. Однако волна магии так и не вспыхнула у меня в крови, а ухмыляющийся Мелладор не показался в голове. Кто-то очистил рану, приложил к ней что-то холодное и туго перевязал. Кто бы это ни был, он влил мне в рот разбавленного вина, и вскоре я снова заснул.

Солнце поднялось высоко, когда я проснулся, и мой учитель фехтования уже трижды присылал сообщения, интересуясь, куда я запропастился. Но я сказал Нотоль, что сегодня хочу поработать с ней, что у меня есть вопросы о том, как создавать иллюзии — самое интересное колдовство, которому я успел выучиться. Она согласилась. Когда же она поинтересовалась, почему я такой сонный и невнимательный, я сказал, что мне снова снились странные сны, — правду, как я считал. Но я не смог дальше притворяться, что это был сон, когда коснулся полоски ткани под рубашкой. И я понятия не имел, кто же это сделал.

К вечеру мне снова стало плохо, и я едва не заблудился по дороге домой от лордов. Не поужинав, я отправился прямо в постель. Неизвестный снова пришел ко мне ночью. Повязку переменили, прохладная ткань легла мне на лоб, несколько раз за ночь мне давали попить подслащенного вина, пока я то задремывал, то просыпался снова. Я говорил себе, что собираюсь открыть глаза и посмотреть, кто же это, но мои веки были слишком тяжелы, и на самом деле я не хотел этого знать. Если бы я выяснил, вероятно, мне пришлось бы сделать с этим человеком что-то ужасное.