Рычащий солдат ударил раба по голове и сбил на землю, пока трое других поднимали кричащего Врускота и уносили его прочь. Раб потряс головой и поднялся на четвереньки, но тут другой зид привел в действие его ошейник, заставив его корчиться в рвотных спазмах. Потом ему связали руки, подтащили к стене и приковали цепью к железному кольцу. Он лежал там, корчась и задыхаясь под лучами послеполуденного солнца, мухи облепили его окровавленные руки и ноги.

Я стоял, уставившись как дурак на опустевшую тренировочную площадку. Рука Врускота лежала, забытая, в грязи. Толпа быстро рассосалась. Драк, мой учитель фехтования, покачал головой и напомнил мне, что уже пора идти.

— Ну, безусловно, поразительный поединок. Кто бы мог представить? Я и не знал, что Врускот так сильно сдал.

Конечно же, это не Врускот проиграл поединок. Это дар'нети его выиграл. И только слепой глупец мог утверждать обратное.

— Пойдемте отсюда, — сказал я. — Мне нужно работать.

Именно Врускота я и взял себе в наставники. Зидов не так просто убить, а быстрая помощь раба В'Capo спасла его противнику жизнь до того, как им занялись лекари. Конечно, он был ожесточен: воин, оставшийся без правой руки, считал себя покойником, несмотря ни на что. За всю силу мира я бы не согласился оказаться на месте личного раба-дар'нети Врускота. Но уж он-то наверняка научился чему-то от того, кто искалечил его, так что, быть может, и меня мог научить чему-нибудь. И конечно, сам Врускот по праву считался прекрасным мечником, иначе, зачем бы лордам оставлять его в живых одноруким — если бы он не мог учить или командовать другими воинами. Когда начальство Врускота убедило его, что у него нет выбора, и он понял, что учить благородного гостя вовсе не унизительно для него, он мстительно принялся за работу. У меня не осталось иного пути, кроме как расти над собой.

Из раба получился бы великолепный наставник. Но если бы я спросил про него, это значило бы, что я выделил его среди других, и, следовательно, он бы погиб. Рано или поздно это случится. И было бы не вполне справедливо отнимать у такого человека право на его собственную смерть.

Дни летели. Нотоль учила меня, как обращать несчастья мира себе на пользу. Такие вещи, как страх, ненависть, злоба, боль, существовали, и я ничего не мог с этим поделать, так что я не видел ничего плохого в использовании их себе во благо. Когда я стану совершеннолетним и овладею собственной силой, тогда, быть может, что-то и изменится.

Лорды до сих пор не сказали ни слова о последствиях моих занятий, только что свет может беспокоить мои глаза после долгой работы с Нотоль. После каждого урока я спал большую часть дня, а затем шел к Врускоту и тренировался, пока Нотоль снова не звала меня. Для проверки я приказал рабам принести мне зеркало. Мне заплетали волосы во множество тонких косичек, как у искерских воинов, и я сказал, что хочу посмотреть, как это выглядит. Они пали ниц, утверждая, что в Зев'На не найдется ни одного зеркала.