Пришпорив коня, всадник подъехал ближе.

– Давно не виделись, Вергун, – проговорил Безликий и тут же, согнувшись пополам, хрипло закашлялся. – Я слышал, тебя пытались повесить год назад по приказу бана Гункара, честно говоря, я тогда этим слухам не поверил.

– Если верить всему, что болтает трусливое дурачье, то за последние несколько лет меня девять раз сжигали на костре, – стал с удовольствием перечислять всадник, – шесть раз обезглавливали и даже вбивали в грудь деревянный кол… Знать бы, кто из Посредников распространяет слухи, я бы приплатил этому фантазеру, чтобы он продолжал в том же духе.

Вергун спешился. Странный это был человек, странный и опасный. Его поступки были непредсказуемы, так же как и его мысли. Безликий непроизвольно поежился, опрометчиво заглянув в глаза Сына Карны, ибо там жила смерть.

Его смерть.

Смерть Безликого.

Срок не имел значения. Когда-нибудь это непременно случится. Не сегодня и не завтра, но в глазах Ловчего старик уже читал свой приговор, быстрый и безжалостный.

Безликий скользнул взглядом по рукояти меча Сына Карны. Рукоять тускло отсвечивала в лунном свете. Полированное серебро. Говаривали, что прикосновение к этому мечу – путь мучительной смерти. Пусть себе болтают. Безликий не самоубийца, он не станет проверять. В особенности когда слухи касаются одного из самых опасных Ловчих Смерти. Его дело маленькое. Он Посредник, лишь мостик между жизнью и смертью того, кому очень скоро придется спуститься в Серую Зыбь. Но таковы правила игры, и не ему что-либо менять.

Все же старик боялся. То, что он собирался совершить, было чистым безумием. Даже не безумием, а просто самоубийством. Но он сознательно шел на предательство. Да, ему много заплатили, но его привлекало не золото, а то сладостное чувство, которое пронизывает тебя насквозь, когда оказываешься на грани у последней черты.

Безликий играл с огнем и прекрасно понимал это. Даже Посредники не знали и половины того, что было доступно Сынам Карны, а ведь они сосуществуют бок о бок уже сотни лет. Если самые невероятные домыслы окажутся верными, если план людей, заплативших ему, провалится, старик не жилец. Приговор в глазах Ловчего станет явью, и тогда жалкая душонка Посредника очень скоро предстанет перед ледяными провалами глазниц Непостижимой Карны – богини Смерти.

– Ты что, язык проглотил? – раздраженно поинтересовался Вергун.

Но старик не спешил с ответом. Вот она, грань. Сейчас еще не поздно отступить, сделать шаг назад. Грань… Ее можно потрогать, коснуться трясущимися руками, попробовать на вкус. Но вкус этот был мерзок, вкус крови, его крови, крови Безликого.