— Эмзил, — задумчиво проговорил я.

Я уже совсем забыл, что отправил ее к Спинку.

— Да, Эмзил. Шлюха из Мертвого города.

Повисло краткое молчание. Я был рассержен из-за того, что Спинк назвал ее так, и смущен — ведь я бездумно послал к нему женщину с такой репутацией. Неловкость между нами росла, и я мучительно пытался придумать, как вернуть наши прежние дружеские отношения, когда мы могли говорить друг с другом обо всем.

— Эмзил и трое ее детей, — прокашлявшись вновь, с укором добавил Спинк. — Конечно, Эпини была сразу же всеми ими очарована. Ты имеешь представление о лейтенантском жалованье, Невар? И сколько шума могут устроить трое детей в маленьком домике? И как много они едят, в особенности мальчик? Это завораживает Эпини. Она ставила перед ним все новую еду и ждала, когда же он сам остановится. Но он так и не остановился, пока вдруг не уронил голову на стол и не заснул.

Ветер переворачивает листок, и тебе вдруг кажется, что он совсем другого цвета. Меня кольнуло, когда Спинк назвал Эмзил шлюхой, но он не мог знать, что она мне дорога. Интересно, когда она перестала быть для меня шлюхой Эмзил и превратилась в женщину, которая мне дорога? Это понимание потрясло меня, как и неожиданное осознание, что это именно я воздвигаю преграды между собой и Спинком.

— Я об этом не подумал, — признался я. — Эмзил пришла ко мне, рассчитывая жить со мной. У нее не было другого выхода — иначе ей бы пришлось растить детей в борделе.

— И ты ее выгнал? — Голос Спинка звучал удивленно.

— Это случилось сразу после той истории в Геттисе, — поерзав на стуле, нехотя объяснил я. — Я боялся, что здесь они не будут в безопасности. И она не предлагала мне разделить постель. — Спинк, да, ее называют шлюхой, но я не думаю, что это справедливо. Да, иногда она этим занималась, но лишь по необходимости, чтобы кормить детей. И я подозреваю, она далеко не всегда могла возразить, когда мужчины входили в ее дом, пользовались ею и оставляли деньги или что-нибудь еще, чтобы не считать себя насильниками. Я… я не знаю. Но — да, я послал ее к тебе, не подумав о том, каким бременем они могут для вас оказаться. Ты позволил им остаться?

— Дверь открыла Эпини. — Другого ответа и не требовалось. Спинк продолжал: — Она сильная женщина, моя Эпини. Нет, не телом; должен признать, что с тех пор, как мы сюда приехали, ее здоровье ослабло. Как и все мы, она страдает от той тьмы, что идет от леса. Но Эпини сражается с ней. Она занимается женщинами Геттиса. И Эмзил, пришедшая к нам и готовая скрести полы, чтобы не быть шлюхой, стала для Эпини подтверждением того, что она не зря тратит силы со всеми этими свистками, встречами и вечерними занятиями для женщин.