– Да, ваше высочество. Эта…хм…особа. Мы будем ее привлекать, как свидетельницу на процессе принца Раднора?

– Этого не требуется. Но если она снова обратится – в канцелярию или с просьбой об аудиенции – известите меня немедленно.

8. Тримейн. Пространство сна. Университетский квартал.

8. Тримейн. Пространство сна. Университетский квартал.

Странная это была весна. Впервые за много лет не встречали ее балами и празднествами. Не звучали музыка и песни менестрелей в освещенных факелами залах, и нарядные дамы не прогуливались по расцветающим дворцовым садам, а кавалеры их, испытанные турнирные бойцы, вели себя еще пугливее дам. Император, бывший душой этого куртуазного двора, как утверждали, выздоравливал от тяжкой болезни, и несколько раз показывался своему верному народу. Но передвигался он исключительно в носилках, а если мужчина не может ездить верхом, полагали многие, он и ни на что другое не способен.

А первые рыцари империи сидели в казематах Старого Дворца, и никто не помышлял о том, чтобы их освободить, и никто больше не говорил, что уксус – сын вина…

Впрочем, большей части населения эти перемены не коснулись. Люди жили, как жили всегда – за исключением времени войны, чумы и голода – а сейчас ничего подобного не было. И если где-то в империи лилась кровь, и голодающие мерли по дорогам, в Тримейне все шло своим чередом. Ремесленники трудились в мастерских, а купцы – в лавках, не пустовали ни церкви, ни кабаки, шумели рынки, и торговцы силились переорать уличных проповедников, а стража волокла в Приют святого Леонарда тех, кто не успел сбежать на Площадь Убежища. В университете прошли выборы ректора, и на это место снова единогласно был избран Бенон Битуан.

– Что будем делать? – спросил Лабрайд у Джареда. Бессейра не присутствовала при их разговоре. Ее вообще не было в Доме-с-яблоком, и, похоже, Лабрайд нарочно прислал за Джаредом слугу, чтобы побеседовать без помех.

– Ты о докторе Поссаре?

– Разумеется. Во всем остальном наше вмешательство уже не требуется.

– Бессейра считает, что его нужно убить.

– Я знаю. Но поступить так – значит уподобиться ему. Я никогда этого не позволю Бессейре. Кроме того, есть возможность, что его все-таки арестуют, как советника Раднора. Но верить в то, что подобный человек сознается даже под пытками?

– Нам не нужно, чтобы он сознался. Нам нужно, чтоб его осудили.

– Если б он был просто монахом или священником, никто бы в его осуждении не сомневался. Но для наших светских владык служитель Святого Трибунала – то же, что для владык мусульманских – асассины Горного Старца. Слышал о таких?