– Об этом мы не говорили. Но ты не должна думать, что все решится так скоро. Поначалу должны судить Раднора и Поссара. И лишь потом займутся оправданием Вальграма. Кроме того, нужно, чтоб его невиновность в предательстве признал герцог Эрдский.

– Ты думаешь, их осудят на смерть? – спросил Джаред.

– А иначе зачем стоило все это затевать?

– Насчет Поссара – согласен. Но Раднор – все-таки близкий родственник правителя. И попытка захватить власть была, прямо скажем, смехотворной.

– Это была попытка захватить власть. За такое короли и князья рубили головы родным братьям, не то что двоюродным. Кроме того, дела Раднора и Поссара тесно связаны. Доктор Поссар совершил преступление для того, чтобы посадить Раднора на императорский трон. То, что принц не знал об этом, для Норберта не имеет значения. Нет, поверь мне, они обречены. И никто не сделал для этого столько, сколько ты.

– Чего уж там… – Джареду не хотелось говорить на эту тему. Из того, что они слышали, – а Джаред частично и видел, – явствовало, что цель достигнута. Джаред замечал, что Лабрайд стал относится к нему с невиданным прежде уважением. Но Джаред считал свою заслугу не слишком большой. Лабрайд помог ему добраться до Поссара, а главный удар нанесла та женщина из сна. Однако Лабрайд не принимал его доводов.

– Почему-то ни к кому из нас эта женщина не явилась. Может быть, только ты был способен увидеть ее. А вернее всего было так: действовала женщина, Фатима или как ее там, но сама она была порождением твоего воображения. Маской, скрывающей твои мысли, твои желания. И в данном случае говорить – «действовала она, а не я», – все равно, что сказать после драки «ударил не я, а моя рука».

Возможно, Лабрайд был прав. Когда-то Тахир ибн-Саид рассказывал Джареду о мусульманских и еврейских преданиях о женщине – сновидице, странствующей в чужих видениях, и спросил, есть ли такие истории у христиан. Их не было. Но услышанное запало в память Джареда, и он, не отдавая себе отчета, постарался восполнить пробел, и, наконец, во сне мысль обрела зримую форму. Не случайно у женщины было три имени – арабское, еврейское и христианское, и она не сказала, какое из них подлинное.

Но при всем правдоподобии объяснения Джареду не хотелось повторять его Бесс. К тому же он видел, что разговор о суде и казнях расстраивает Дагмар, несомненно. напоминая о Вальграме.

Бессейра, должно быть, тоже это заметила.

– Ну, хватит, пойду я дальше, хватит бездельничать.

– Ты когда-нибудь можешь посидеть спокойно и не бегать? – проворчала Дагмар.

– Могу. Ты сама видела – иногда я даже сплю.