Второй тысяченачальник, Идди Сорочье Гнездо, был племянник старого Алдона. Ему было уже за тридцать. Сорочьим гнездом его прозвали оттого, что он три года простоял на одной ноге у храма бога Ятуна в горах, выпрашивая себе непобедимость. Сорока свила гнездо на его голове и вывела птенцов, и в конце концов даровала ему в награду то, чего он хотел. Больше об этом человеке нечего сказать.

Третий тысяченачальник, Ханадар Сушеный Финик, был большой князь у себя в горах и такой хороший певец, что нам стоит вернуться на девятнадцать лет назад и рассказать, как он стал певцом.

В то время Ханадару Сушеному Финику было пятнадцать лет. Он принадлежал к хорошему роду, но отец его и брат погибли при не очень почетных обстоятельствах. Мальчик в то время был с ними, и его хотели тоже зарезать, но пожадничали, и дело кончилось тем, что его посадили в корзинку и продали соседям.

С восьми лет Ханадар пас овец. Он был косноязычен, а волосы у него были короткие и слипшиеся.

Однажды ночью Ханадар ехал по песчаным дюнам, и съехал вниз, к реке. Вдоль по берегу росли ивы и кусты белой сирени. Сирень как раз отцветала, а под сиренью сидел человек, пел песню и чинил сеть. Ханадар заслушался и подъехал поближе, и тут увидел, что это его кровник. Человек поглядел на горы вдали и запел:

Тут кровник запнулся, не найдя подходящей строки. Заклятье слетело с Ханадара, он взял копье в руку и закричал:

– Обернись!

Тот оборотился, выхватил меч и воскликнул:

– Дай мне докончить строку!

– Клянусь божьим зобом, – ответил мальчишка, – ты начал эту песню в царстве живых, а закончишь ее в царстве мертвых!

Он бросил копье и прошиб врагу грудь и позвонки, так что тот упал и сразу умер.

Случилось так, что судья подземного царства не пустил покойника внутрь, придравшись к тому, что он не докончил песню, – а это был хороший поэт, – и вот мертвец стал бродить по округе и докучать живым. Как-то ночью он попался на глаза Ханадару Финику, и разинул на него свою пасть. Мальчик опять схватил копье и сказал:

С этими словами Ханадар бросил свое копье, мертвец вскрикнул в отчаянии и пропал, и все сходились на том, что на этот раз мальчишка победил его окончательно.

После этого Ханадар Финик начал сочинять хорошие песни.

* * *

Каштановое ущелье выводило через Голубые Горы к границам ойкумены, и у самого его устья, там, где горная речка, бежавшая по ущелью, сливалась с великой рекой Руной, стоял городок Лухун. Алдон и Ашидан в два дня дошли до перевала, откуда начинался спуск в ущелье. Там они поймали лазутчика, привязали его к веревке у колодца и начали черпать им воду. Лазутчик размок и сказал им, что внизу, в городе Лухуне, из-за неспокойного времени скопилось множество купцов и товаров, город охраняет часть войск Ханалая, девять тысяч пеших и тысяча «черных шапок» на конях; самого Ханалая там нет, потому что никто не думал, что Киссур так скоро перейдет через горы.