— Да ну, — Млый поднял один из булыжников и взвесил его на ладони. Булыжник оказался теплым и очень тяжелым. — Какая-нибудь руда?

— Ты опять ищешь привычные объяснения, — дасу вздохнул, словно разговаривал с неразумным ребенком. — На первый взгляд, конечно, не спорю, эти яйца кажутся обыкновенными камнями, но это не так.

Бережно, как будто булыжник был и впрямь хрупким птичьим яйцом, он взял камень с ладони Млыя.

— Из яиц Стаха на свет появляются не птенцы, из них вылупляется время.

— То есть как? — не понял Млый. — Что ты имеешь в виду?

— Время, — терпеливо повторил дасу. — Каждое яйцо — один день. Любой. Из будущего или прошлого. Но день, принадлежащий твоей жизни. Не надо обольщаться, — добавил он, увидев, как у Млыя блеснули глаза. — Это не подарок. Яйцо не добавит твоей жизни ни одного мгновения, а только заменит собой изъятое время. Ты готов пожертвовать счастливо прожитым днем взамен дня навсегда для тебя потерянного? Ты уверен, что поступишь правильно?

Млый задумался. Он был растерян. Ему казалось, что дасу подшучивает над ним. С другой стороны, что-то подсказывало, что Сторожич говорит правду. Невероятную, но правду.

— И я могу взять этот камень… яйцо, — поправился он после паузы, — и воспользоваться им в случае необходимости?

— Бери, — великодушно усмехнулся дасу. — Но не жадничай. Таскать с собой непрожитые дни — нелегкое занятие. В данном случае мой совет следует понимать буквально.

Млый опустил булыжник в небольшую дорожную сумку на поясе, в которой хранились вяленое мясо и хлеб, потом присел на корточки и пересчитал оставшиеся камни. Их было восемь.

— А можно взять еще?

— Как пожелаешь, — дасу равнодушно пожал плечами. — Правда, не знаю, как к этому отнесется Стах.

— А что, птица рядом? — Млый стремительно поднялся.

— Достаточно близко, чтобы задать нам трепку, — дасу указал рукой вперед, и только сейчас Млый заметил узкую дорожку пыли, вьющуюся по сухой ложбине. Прищурившись, он различил в центре пыльного клубка быстро перебирающую голенастыми ногами птицу.

Короткие крылья Стаха для равновесия были расправлены в стороны, шея вытянута, как у выпи в момент броска, а клюв, величиной с хорошее копье, опущен почти до земли, словно Стах бежал по следу и постоянно принюхивался.

— Ничего себе птичка, — осевшим голосом пробормотал Млый и прикинул разделявшее их расстояние.

— Метров пятьсот, — подсказал дасу.

— И что будем делать?

— Не знаю как ты, а я бежать.

Млый не стал выбирать направление. Он просто развернулся в противоположную от Стаха сторону и помчался так быстро, как только мог. Дасу бегал ничуть не хуже, и оглянуться себе Млый позволил не раньше, чем они взбежали на дальний холм, открывавший обзор на окрестности.