— И все?

— И все, — вздохнула Гингема. — Больше ничего не сказала. Только голос у нее уж очень усталый был…

Машина свернула в маленький переулок, миновала здание с вывеской «Общество спасения на водах „Титаник“» и затормозила возле большого кирпичного особняка, в котором размешался музей. Дарин первым вылез из салона и настороженно огляделся — вроде все спокойно.

— Ну вот, приехали, — проговорила Гингема. — Иди за мной. Буду представлять тебя, как моего аспиранта. Так уж и быть, совру, возьму грех на душу…

— А пергамент из музея — это разве не историческая ценность? — поинтересовался новоявленный «аспирант». — Разве нам его дадут?

— Неужели ты думаешь, что любой клочок пергамента является исторической ценностью? — усмехнулась Гингема, направляясь к музею. — Палимпсест попросим… пергамент, с которого первоначальный текст был когда-то соскоблен, а затем написан новый. К этому способу в Европе, кстати, прибегали еще во времена раннего средневековья.

— Но зачем?

— Затем, что его постоянно не хватало, пергамента. Вот и приходилось использовать один и то же кусок несколько раз. Если б мы знали, сколько ценнейших текстов, особенно античных, утрачено из-за этого! В некоторых монастырских библиотеках фонды были сплошь составлены из палимпсестов и монахи уничтожали труды Тита Ливия, Вергилия, Евклида, чтобы заменить их сочинениями «отцов» церкви.

— Вот ведь как люди без компьютеров-то мучались… — пробормотал Дарин.

Гингема пропустила его замечание мимо ушей.

— Худо-бедно, почти все вещи, необходимые для проведения ритуала мы соберем. Попозже отыщем подходящий перекресток, возьмем земли. Но где серебряные ножницы взять? Ума не приложу…

— Еще последний ингредиент остался, — напомнил Дарин. — Помните?

Гингема вздохнула.

— Помню. Но тут уж мы с тобой ничего сделать не можем.

Они поднялись на крыльцо музея и скрылись за дверью.

…Оставшись дома в одиночестве, Тохта основательно подкрепился — миска почти опустела, оставался лишь один кусок рыбы, но каким бы аппетитным он не казался, съесть его кобольд не смог: желудок не безразмерный. Но и оставлять угощение не годилось — кто ж так делает? Прихватив недоеденный кусок, Тохта задумчиво прошелся по квартире, размышляя, куда бы припрятать лакомство: за письменный стол Гингемы? Под кровать в спальне? Закопать в вазе с цветами? Места для тайников были одно другого лучше, но, побродив по комнатам, кобольд с сожалением отказался от этой мысли: что-то подсказывало ему, что хозяйка не обрадуется, обнаружив под подушкой или за письменный столом кусок рыбы. Сердить Гингему Тохта опасался, поэтому с сожалением вздохнул и бросил рыбу обратно в миску.