— Чайз похож на Стралга, — добавила Фабия. — Но в этом нет его вины, верно? Да и ты ни в чем не виновата. Вы с папой его вырастили, и он достоин вас обоих. Мы постараемся хорошо с ним обращаться, мама.

Оливия пристально поглядела ей в глаза, стараясь найти следы фальши.

— Ты так добра… Кроме Чайза у нас никого не осталось — после того, как вас забрали. И сейчас мне с ним очень нелегко.

— С мальчиками его возраста всегда нелегко. Да и положение у него было непростое. Присмотри за Дантио, пока я поговорю с Орладом. — Фабия двинулась к брату, но Орлад вновь подошел к окровавленному телу Стралга. Он отодвинул в сторону оцепеневших старейшин, которые не могли отвести взгляда от поверженного врага, взял его за щиколотку и потащил за собой. Очевидно, Орлад принял решение положить тело возле ног Пьеро. Все больше и больше людей осмеливалось войти в зал. Обе двери распахнулись, появились флоренгиане в медных ошейниках — многие совершенно голые, с окровавленными телами. Похоже, Кавотти захватил дворец, как и предполагал Дантио. «Интересно, когда придет сам Мятежник?» — подумала Фабия.

На противоположном берегу реки Фабия насчитала четыре крупных пожара, а ведь это только половина города. Какой невероятный день! Он начался в Монтеголе, потом они въехали в Селебру через Ворота Кипарисов, затем состоялась тайная встреча с матерью Кавотти, а позднее с юстициарием; вскоре они узнали о смерти Пьеро. Фабия и Дантио прошли по Дороге Пантеона, по улице Ювелиров и по другим знаменитым улицам города, о которых ей рассказывал Дантио во время путешествия через Границу. Она восхищалась великолепными зданиями, каких не найдешь ни в Скьяре, ни в Косорде. Многие к утру сгорят в пожарах. Оставалось надеяться, что дождь помешает распространению огня. Это был День Возвращения Потерянных Детей. День Смерти Дожа Пьеро. Нет, пожалуй, в историю он войдет как День Падения Стралга.

Слуги пытались освободить зал. Один из них обратился к ней:

— Девушка, вам нельзя здесь находиться.

Она объяснила ему, кто она такая. Слуга упал на колени и принялся, заикаясь, просить прощения. Фабия вернулась к трону, где по-прежнему сидел Дантио, а рядом стояла Оливия. Их окружали разные люди — немолодые веристы, жрецы, дворцовые чиновники в черных траурных одеяниях. Голос Куарина отдавала приказы. Все беспрекословно ей повиновались.

Постепенно в зале установился порядок. Слуги принесли новое черное покрывало для катафалка и стулья для Дантио и Оливии.

— Голос! — рявкнул старый Джиали. — Что здесь происходит?

— Прошу вас, займите места, милорды, — сказала Куарина. — Я все объясню.