Дарин, насвистывая, передвигался по маленькой кухне: достал из холодильника масло, кусок колбасы в полиэтиленовой пленке, пачку сосисок, из шкафчика – свежий батон и принялся кромсать его на ломти.

Кобольд скривился.

О еде в этом мире следовало сказать коротко – она была невыносима. Кобольды в пище, конечно, неприхотливы, но ведь всему имеется свой предел!

Первое время просто голодать приходилось: на улицу выходить боялся, а питаться хлебом и этими… как их… макаронами было решительно невозможно!

И вот, когда уж с голодухи совсем живот подвело, Тохта рискнул все же за дверь выйти. Дождался ночи, спустился во двор, и… признаться, от страха лапы дрожали и шерсть дыбом: все незнакомое, непривычное, куда бежать, если вдруг опасность?!

Но огляделся, принюхался и понял – жизнь-то продолжается! Под домом обнаружился огромный подвал, и пахло оттуда так приятно и соблазнительно, что у кобольда слюнки потекли: кошками, гнилью, крысами. Запахи такие родные и привычные, что даже слезы на глаза навернулись!

Тут же юркнул в подвал – прекрасный темный, всяким хламом заваленный. И шагу сделать не успел, как услыхал шорох маленьких лапок и писк.

На сердце полегчало: едой отныне он надолго обеспечен. И действительно, сразу же изловил одну за другой двух больших крыс, и обе – на загляденье: крупные, упитанные, сочные! Одну из них Тохта прямо в подвале и сожрал, не удержался, так есть хотелось. Другую решил съесть не торопясь, помедленней, удовольствие растянуть, распробовать получше. Схватил тушку в зубы, шмыгнул в окно, пробежал по двору, прижимаясь к стене дома. Окна Дарин, как и договаривались, всегда держал открытыми. Кобольд на всякий случай огляделся – никого кругом – одним прыжком взлетел по балконным решеткам и запрыгнул в квартиру.

Пробежал сразу же на кухню, спрятал крысу за холодильник, пусть лежит. Запас – вот что у каждого уважающего себя кобольда быть должен! И Тохта, не покладая лап, запасал: за холодильником, в шкафу с книгами, под стиральной машиной и еще кое-где были устроены прекрасные тайники, где на черный день кое-что хранилось.

Кобольд поглядывал на Дарина, который нарезал хлеб и раздумывал: тоже, что ли, перекусить?

Сперва-то он хотел до ночи обождать, а потом попировать всласть, но теперь чувствовал, нет, не дотерпеть, больно уж крыса жирная попалась, аппетитная. Тохта поднялся и встряхнулся всем телом. Ладно, можно составить компанию…

Дарин поставил на плиту чайник, намазал батон маслом.

– Бутерброд будешь? С сыром.

– Еще чего…

– Не хочешь, как хочешь. Сосиску?

– Нет уж! Эту дрянь есть не стану!