– Мы с ним когда-то в аспирантуре учились вместе, – сказала она. – И он… гм… даже ухаживал за мной! Дарин вытаращил глаза, мысленно преклоняясь перед отвагой человека, рискнувшего ухаживать за Гингемой.

– Ну, это, конечно, очень давно было.

– А-а-а… – протянул он и покосился на фотографию в серебряной рамке.

Гингема сняла очки и задумчиво покусала кончик дужки.

– Ухаживал, ухаживал, а потом вдруг взял и женился на моей лучшей подруге. Как банально! Но подруга, должна признать, была очень красивая.

Дарин сдвинул брови. Чай пополам с бальзамом, выпитый на голодный желудок, творил странные вещи: вдруг стало очень обидно за Гингему.

– А хотите, – решительно предложил он. – Я набью ему морду?

Гингема серьезно обдумала заманчивое предложение.

– Гм… ну, сейчас-то уж зачем? – сказала она. – Он уже старичок, ему шестьдесят пять лет в прошлом году исполнилось. А вот если б раньше!

Она прищурила глаза.

– Лет эдак сорок назад я б не отказалась! – мечтательно проговорила Гингема, глядя в окно. На ветке тополя сидела нахохлившаяся ворона. – Уж очень обидно было!

Она повела плечом.

– В прошлом году он овдовел, и наконец-то, сделал мне предложение, – Гигнгема отложила в сторону ежедневник. – Наверное, надо было согласиться, а? Прекрасно бы зажили втроем: я, он и его радикулит.

– Прекрасное будущее, – брякнул Дарин. – Для радикулита.

И тут же прикусил язык под грозным взглядом Гингемы.

– Позвоню ему сегодня, пусть поищет то, что нам нужно…

– Это хорошо. А вы бы пока из дому не выходили после наступления темноты.

– Не выйду, – пообещала Гингема.

Защебетал птичьими голосами дверной звонок. Дарин вопросительно взглянул на Гингему.

– Наверное, из соседей кто-то, – предположила она, поднимаясь с кресла и направляясь в прихожую.