От лекции про корма Крынкин отмахнулся. Все равно крысе долго не жить, так что на пропитание и тратиться не придется.

Он заплатил, сколько положено, получил крошечную клеточку с крысой и бодрым шагом направился к остановке.

Дома Крынкин разглядел приманку получше. Крыса оказалась молодой, подвижной, со смышленой мордочкой. Она доверчиво следила за хозяином глазками-бусинками и о том, что ждет ее в недалеком будущем, и не подозревала.

– Гм, – проговорил Крынкин, встретившись с ней взглядом. – Ладно.

Он попил чаю, подумал и решил съездить на хлебокомбинат к Василию: показать покупку и обсудить план по приманиванию кобольда.

Троллейбусы почему-то не ходили, пришлось ехать на трамвае. Крынкин занял место в самом конце вагона, поставил клеточку на колени и стал смотреть в окно и мечтать, как подманит кобольда, как рассмотрит его хорошенько. А кобольд появится, не может не появиться, вон какая крыса для него припасена: молодая, упитанная… Он перевел взгляд на крысу: та смотрела на него, обхватив лапками проволочные прутики клетки, пальчики у нее были крошечные, розовые.

Крынкин недовольно кашлянул и снова уставился в окно.

Друг Василий сидел на скамейке возле больших железных ворот, пил чай из термоса и ел круглую булочку с повидлом. Вид у приятеля был, как обычно, хмурый и сосредоточенный.

– Здорово, Василий, – сказал Крынкин. – А я вот… гляди, крысу купил.

Василий отхлебнул из кружки и покосился на крысу.

– Зачем она тебе?

Крынкин огляделся по сторонам и сказал, понизив голос:

– Кобольда хочу подманить.

– Какого еще кобольда?

– Самого настоящего, – и Крынкин шепотом поведал на ухо приятелю о своем открытии.

Василий задумался, жуя свежую булку.

– А Нобелевскую премию за него не дадут? – поинтересовался он. – За кобольда-то этого?

Крынкин развел руками.

– Нет, наверное.

– Плохо, – сокрушенно сказал Василий, покачав головой. – А то бы…