Девушка шла дорогой, по которой чуть раньше прошествовали старейшины, огибая площадь вслед за солнцем. Ноги ее ступали по камням, а в голове звучал перезвон бубенцов — миллионы ног, миллиарды колокольчиков, энергия поднимается из земли и падает с неба. Мерикиты, сгрудившиеся в южном углу, позволили ей пройти: с тем же успехом они могли бы попытаться остановить своих старейшин, шагающих путем солнца. Джейм казалось, что она преследует множество светил, рождающихся одно за другим из взрывов синего пламени, по одному на каждый день надвигающегося лета.

Она прошла мимо них и замедлила поступь, тряся головой, прогоняя затмение. Ветер, казалось, врезался в одно ухо и вылетал из другого с плачем. Нет. Этот свист шел справа, с площади, а ветер, отклонившийся от западного угла, отвечал ему. Что она собирается делать и где этому границы? В проклятом круге, с которого она начала, ничего не выиграв, ничего не изменив…

А надо.

Впереди застыла кузница, из нее лился свет. Из дверей вывалился Индекс, тянущий за собой Кирен. У их ног дрожал Жур. Зола, обрубок тьмы, пятилась следом. А за ней вздымалась лавина надвигающихся предвестий.

Джейм осеклась.

— Мой бог! — сказала она оказавшемуся рядом Претенденту. — И что теперь?

Словно в ответ, мерикит нахлобучил ивовую корону на голову девушке и втолкнул ее в пространство между факелами, в голубой дым площади.

Глава 5

Глава 5

Сперва Джейм решила, что вот-вот умрет. Въедливый дым жег глаза, горло, легкие, вгрызаясь все глубже при каждой мучительной попытке изгнать его из тела. Кенцира не так-то легко отравить, но задохнуться любому человеку проще простого.

Однако понемногу дыхание восстановилось. Наконец девушке удалось утереть слезящиеся глаза рукавом и оглядеться.

Киторн исчез.

Перед Джейм до самого горизонта, теряющегося где-то вдали, расстилалось священное пространство, переливающееся всеми оттенками синего — от тусклого бледно-голубого до лиловых цветов лаванды и фиалки. В вышине болезненно-воспаленные красные тучи, как водоворот, медленно кружились над колодцем, серовато-зеленый обод которого маячил посредине этой беспредельной равнины, как жерло вулкана, полускрытое клубами дыма. Из него исходил низкий непрерывный рокот, который больше ощущался, чем слышался. Пятнистые прожилки мрамора прорезали трещины, появляющиеся, дрожа, прямо на глазах, хотя, кажется, их останавливала сеть темных линий, испещряющих белую поверхность гранита. Ага. Это, должно быть, символы богов, те, что шаманы-старейшины рисовали на площади: Сила Четырех все еще сдерживала пасть Речной Змеи.