– Простить… черенок… Этот цветок… Это есть ваш?

– Какой черенок? А!.. Ты ж чёрт… Надо же, в кармане завалялось… я и забыл…

– Моя можно смотреть?

– Да смотри.

– О… о, о, это есть удивительный! Такой редкий сорт. Очень редкий корешок… черенок…

– Да? Это с юга.

– Очень, очень редкий сорт! Моя ехать на север, далеко-далеко, где холодно. Моя выводить цветы, которые терпеть холода. Чтобы на севере люди растить цветы.

– Ага…

– Моя можно это взять? Сколько ваша хотеть денег за этот… черенок?

– Чего? Ты его хочешь взять?

– Да, моя хотеть выводить из него особый сорт. Чтобы на холоде растить.

– Ну бери.

– О! Ваша так добра! Если моя всё сделать хорошо, ваша имя войти в история!

– Слушай-слушай его, Алан. Сам знаешь этих стихоплётов. Они ещё легенду про тебя сложат. Чего-нибудь эдакое. Про тебя и бабу твою… как бишь её?

– Да ну тебя… скажешь тоже… легенду…

* * *

– Опять ты здесь, старик!

Няня приходит как раз к концу истории, и на этот раз ничего не успевает испортить. Она качает головой и ставит поднос с питьём на столик, держась от девочки подальше.

– Совсем уморил нашу Селенку! Ей бы поспать немного, а ты всё россказни свои да сказки!

– Мне нравится, няня, – говорит девочка, а старый Лотар опускает седую голову. Он никогда не спорит с няней, и девочке его жалко – няня не права.