— Его призрак являлся нам, чтобы вручить свой меч Сефрении, — ответил вместо нее Спархок. — Вэнион, мы должны что-то сделать. Она не может продолжать нести эти мечи, и то бремя, которое они символизируют. Каждый раз, когда погибший рыцарь отдает ей свой меч, она становится все слабее и слабее.

— Со мной все в порядке, Спархок, — с нажимом произнесла Сефрения.

— Я не люблю прекословить тебе, Матушка, но ты вовсе не в порядке. Все, на что ты нынче способна, так это гордо держать голову. Еще пара мечей поставят тебя на колени.

— А где теперь эти мечи? — спросил Вэнион.

— Мы привели с собой мула, — ответил Кьюрик. — Они в коробке, навьюченной на него.

— Принесите их, пожалуйста, сюда.

— Да, конечно, Лорд Вэнион, — ответил Кьюрик, направляясь к двери.

— Что ты задумал, Вэнион? — подозрительно спросила Сефрения.

— Я хочу взять эти мечи, — пожал плечами Магистр, — и все, что к ним прилагается.

— Ты не можешь.

— О, могу, еще как могу, Сефрения. Я тоже был в тронном зале, и я знаю, какое нужно заклинание. Ты не единственная, кто должен нести это бремя. Это может делать всякий, кто был в тронном зале.

— Тебе не хватит сил, Вэнион.

— Даже когда ты упадешь под этим бременем, Матушка, я смогу поднять и тебя, и то, что тебя свалит, и нести это дальше. Ко всему прочему ты сейчас более важный человек, чем я.

— Ну… — начала Сефрения.

Вэнион поднял руку.

— Диспут окончен, Сефрения. Я пока что еще Магистр, и с твоим или без твоего согласия я забираю эти мечи.

— Ты не понимаешь, что это значит, дорогой мой. Я не могу позволить тебе этого, — ее лицо покрылось слезами и она заломила руки. Редко можно было увидеть Сефрению, так открыто выражающую свои чувства. — Я не позволю тебе!

— Ты не сможешь остановить меня, — мягко сказал Вэнион. — Если придется, я смогу связать заклинание и без твоей помощи. Если ты хочешь держать свои заклинания в тайне, Матушка, тебе бы не следовало пропевать их так громко. Ты должна была бы знать, что у меня отличная память.

Сефрения посмотрела на Магистра.

— Ты поражаешь меня, Вэнион. В молодости ты был добрее.