— Маррону? — Ещё один взгляд, на этот раз с намёком на улыбку, насколько сжатый рот мог улыбнуться. — Впрочем, мы все о политике, а Маррону не по себе. Извини, Радель, но, может быть, ты объяснишь свой замысел?

— Ладно. Отряд собирали поспешно; раньше говорили, что он уедет завтра, но потом отъезд перенесли на сегодня. Там будет сумятица и путаница, и мы с тобой без труда спрячемся среди монахов. Мы выберемся из крепости, а на первом же привале сбежим. Твоего отсутствия никто не заметит по меньшей мере до завтра, а я оставлю кое-что, чтобы задержать погоню ещё на денёк-другой.

— Оставишь двойника? Что ж, хорошо. Заманчивый у тебя план, Радель, и простой.

— Но?

— Но я не держусь на ногах.

— А, ступням досталось?

— И рукам тоже. И наездник из меня сейчас никакой.

— Ну, пока что я смогу тебе помочь…

— Мне всё равно не проехать целый день верхом, Радель. И полдня не проехать. А потом ещё и бежать… Я труп, мальчик, я это уже понял, пойми и ты. Ты можешь сделать для меня только одно: помочь надуть инквизиторов.

— Нет! Должен быть какой-нибудь выход! — Радель задумчиво нахмурился. Маррон глядел то на него, то на пленника, то на дверь. К тому же ему доставило удовольствие — пусть краткое — то, как Раделя назвали «мальчиком».

Менестрель заговорил.

— Мы можем предпринять попытку, — заявил он. — Я помогу тебе выбраться отсюда и спрятаться. А потом — у этой девушки, Джулианны де Ране, должен быть какой-нибудь багаж, и его наверняка повезут в специальной повозке. И рыцари тоже что-нибудь прихватят с собой — эти дворянчики следят за своей одеждой почище столичных модниц. И торговцы в отряде тоже будут — у них вполне может быть какой-нибудь груз. Так или иначе, мы найдём способ вывезти тебя — если понадобится, вообще в ящике.

— Ты глупец, Радель. Лучше оставь меня, я уже приготовился к смерти.

— А я не готов позволить тебе умереть!

— Ну и дурак. Это случится всё равно — здесь, если ты оставишь меня в покое, и здесь же, если ты попытаешься вытащить меня. Но во втором случае ты рискуешь собой, и зря.

— Я буду осторожен, — рассмеявшись, пообещал Радель.

Ну и лжецы же они, эти сурайонцы, подумал Маррон.

— Мессир, — произнёс он, но слишком тихо, никто не расслышал. Погромче: — Мессир…

— Да, Маррон?

— Если мы понесём его через кухню, нас заметят и начнут задавать вопросы.