43

43

Немного не дойдя до поверхности, они остановились и сложили наземь, прямо в грязь, всю свою ношу. Как только стало ясно, что больше они никуда не двинутся, Хессет, хрипло всхлипнув, опустилась на пол и спрятала голову в коленях. Сиани помогла Дэмьену уложить на пол тело Тарранта. Оно было холодное, совсем мертвое, и они оба боялись того, о чем не осмеливались говорить. Они боялись, что дух Охотника и вправду покинул тело.

«И что тогда? — думал Дэмьен. — Что, если все без толку?»

Они вдвоем осторожно раскутали бесформенный сверток. К шерстяной ткани пристали кусочки сгоревшего мяса и засохшей крови, которые отрывались от тела Охотника, когда с него снимали покрывало; из свежих ранок закапала кровь, все тело покрылось ею и выскальзывало из липких рук. К тому времени, как они освободили тело от обмоток, все руки Дэмьена были в крови, и к ним пристали, точно приклеились, черные угольки.

Но тут Сиани окликнула его:

— Смотри.

Она указала на обнаженную руку Охотника, на глубокую борозду, прожженную полосой раскаленного добела металла. Почерневшая кожа разошлась, обнажив мышцы и нервы, облепленные окровавленным пеплом. Но кости уже не было видно. У Дэмьена перехватило дыхание. Он склонился пониже над рукой, чтобы удостовериться.

— Боже…

— Он исцеляется, — прошептала Сиани.

Дэмьен взглянул на тело — других признаков жизни пока не наблюдалось, зато во множестве присутствовали признаки смерти. В его душу медленно закрадывалось восхищение. И ужас.

— Он должен был постоянно заживлять свои раны, чтоб выжить. Он притягивал Фэа, здешнее слабое Фэа, и восстанавливал сожженное огнем… Бог мой! — Он посмотрел на лицо Тарранта — на то, что от него осталось, — и липкие руки его сами собой сжались в кулаки. — Это продолжалось бы до скончания веков. Он никогда не смог бы погасить огонь Творением, он никогда не смог бы освободиться. Все, что он мог…

Священник осторожно задействовал Познание; самая эта попытка причиняла боль.

— Он в ловушке, — выдохнул Дэмьен. — Он все еще безнадежно состязается с огнем. Он даже не знает, что его уже спасли.

— Ты можешь пробиться к нему Творением?

Священник покачал головой:

— Он впитает меня, как пищу. Даже не поймет, кто я и что я.

— Так что же делать? — В голосе Сиани появились истерические нотки, и его чуть самого не затрясло. Усилием воли он сдержал себя. Не хватало еще потерять разум и поддаться слепым эмоциям.

И Дэмьен закатал свой рукав, открывая рану на руке. Наскоро наложенная повязка уже пропиталась кровью, и, когда он стал разматывать ее, кровь закапала на землю. Голова его кружилась, боль горячо пульсировала в руке, но он уже настолько привык к этому, что почти не замечал ее. Сцепив зубы, он наконец отодрал повязку и прижал руку к себе, чтоб кровь не текла зря. А свободной рукой скомкал мокрую ткань и поднес ее к губам Тарранта. К тому, что осталось от его губ. И сдавил.