…серебром облаков на синем небе.

…мелом на крипичной стене.

Но мудрецы, сколько ни бились, не могли разобрать смысл таинственных букв. Одни мальчишки, ни о чем не задумываясь, жгли пуховые сугробы, и огонь смеялся над потугами глупых мудрецов.

* * *

Он сидел на пороге открытого тира.

Близился вечер. Вдоль аллеи загорались фонари на высоких столбах. Жирные голуби, не спеша отправиться спать, ссорились с пронырами-воробьями из-за хлеба насущного. В киосках торговали пивом, соком и шоколадками, но торговля шла плохо: людей в парке практически не было. Голуби, воробьи, продавцы шоколадок и молчаливый парень на пороге тира.

Звонила Лерка.

Он сказал, что задерживается.

На работе? Да, на работе. Как обычно.

Да, я тебя тоже люблю.

– Привет, тирмен.

Старик лет семидесяти. Гладко выбритый, подтянутый, с военной выправкой. Ладно пригнанная шинель без погон, офицерская фуражка и щегольские, надраенные до огненного блеска сапоги. На груди – орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги» и «50 лет Вооруженных Сил СССР», рядом – йеменский «Орден Мариба». Четыре награды, и все.

Узнать Адмирала Канариса было трудно.

– Здравствуйте.

– Ждешь?

– Жду.

– Я с тобой посижу, ладно?

– Сидите, – пожал он плечами.

От Андрея Ивановича Канари, бывшего старшины, бывшего тирмена и бывшего безумца, пахло табаком и одеколоном.

Уже стемнело, когда на аллее показалась знакомая фигура. Человек шел от памятника, открывающего вход в парк, к тиру. Парусиновый пиджак, кепка-«аэродром», в руках – кулек с семечками. Человек не торопился. Теперь можно было никуда не спешить.