Так Магистр прожил шесть столетий, наблюдая за Отражениями и переживая их, каплю за каплей так, как будто это его резали на куски, травили или просто и незамысловато посылали стрелу в сердце. Разделяющие бремя помогали ему пребывать в здравом уме и при памяти, но сути происходящего это не меняло: Магистр оставался магистром, странным существом, которого не должно было быть и вовсе…

Стараясь не смотреть на рожицу голубоглазого мучителя в позолоченной арке окна, он попытался успокоиться. Можно сколько угодно злиться на Ильверса и на самого себя, на простака, который так хотел помочь другу; но от этого не станет легче, и не съежится, не усохнет бушующее черное море Отражений, которых после завоевания Дэйлорона стало чересчур много… Надо всего лишь подождать.

…Дверь снова отворилась. Все тот же ученик вел под руку Витальдуса, мага, решившего ход необъявленной войны.

Что и говорить, чародей совсем не выглядел здоровым и веселым: побледнел, осунулся, в густой шевелюре прибавилось серебра. А глаза… Да, глаза Витальдуса…

Магистр, не скрывая удивления, смотрел на повязку из чистой холстины, где проступали черные пятна. Чистая Сила Отражений, неведомо каким образом просочившаяся в мир восприятия простых смертных.

И он был уверен в своих ощущениях; кому еще, как не темному магистру, чувствовать Отражения мира сего?

– Великий Магистр.

Витальдус сдержанно поклонился и нетерпеливым движением освободился от постыдной опеки младшего.

– Поди прочь, Афемер.

Ученик убрался восвояси. В кабинете повисла тревожная, натянутая тишина.

Затем Витальдус вздохнул и, шаря руками по воздуху, нащупал ближайший стул. А Магистр счел нужным поинтересоваться:

– Что с тобой, брат Витальдус?

Он заранее знал ответ, но вежливость обязывала проявить участие в судьбе мага.

– Заклятие так повернулось, – пробормотал чародей, присаживаясь, – ума не приложу, Учитель… Как это могло случиться? Концентратор работал должным образом, все расчеты казались верными… Да и не болит ничего, но вижу… Только чернильную тьму. Что мне делать?

И Магистр понял, что все спокойствие Витальдуса – наигранное; с трудом натянутая маска. Ибо на самом деле чародею хотелось выть, вопить от ужаса, цепляясь за подол одеяния хозяина черной цитадели, молить о помощи… Витальдусу было очень страшно, и то, как он держался, внушало неподдельное, искреннее уважение, никак не меньше.

– Ты должен быть доволен. Взаимодействие, над которым ты столько трудился, сработало как положено, – сухо ответил Магистр.

Он покосился на окно, ожидая увидеть кривляющегося мальчишку – но нет. Маленький нахал исчез… Чтобы тут же просунуть голову в приоткрытую дверь.