– Милорд! Слова – всего лишь слабая тень нашей радости!

К нему торопливо подскочил дэйлор средних лет в темно-красном камзоле и отвесил глубокий поклон.

– Я ваш кузен Эбберн д’Амес. Прошу Вас, милорд, пойдемте… Дом ждет вас!

У Эбберна было приятное лицо и открытый взгляд. Пожалуй, лицо могло показаться даже слишком приятным – черты чересчур мягкие, словно расплывшиеся. Быстро припомнив указания Каннеуса, Шениор протянул руку – и Эбберн тут же припал к ней долгим поцелуем, так, что стало даже неприятно.

– Милорд утомился в дороге и хотел бы отдохнуть, – послышался раздраженный голос министра, – надеюсь, вы подготовили надлежащие апартаменты?

– О, безусловно, – Эбберн слащаво улыбнулся, встряхнул пеной белоснежных кружев на манжетах, – покои вашего отца ждут. Мы все оставили нетронутым, полагая, что вам будет любопытно…

– Довольно, – сухо оборвал его Шениор, – я сам разберусь, что к чему. Я слышу глас Дэйлорона, и он пребудет со мной в нужное время.

На сей раз получилось куда как более по-королевски. Эбберн замахал руками, разгоняя толпу жаждущих королевского внимания.

– Пойдемте же, пойдемте, Ваше Величество!

Изнутри замок оказался еще более занятным, чем снаружи: Шениор увидел переплетения лестниц, тончайшие резные перегородки, роскошную мебель. Не переставая болтать, кузен провел его по витой лестнице, куда-то наверх и со словами «приятного отдыха, милорд» оставил перед резной, но отнюдь не легкой овальной дверью.

Итак, здесь и сейчас – он, Шениор. А за порогом – прошлое, его, отца и матери, убитых безжалостно и подло…

«Тебе придется нелегко,» – прошелестел Старший, – «королевство достается тебе не в лучший час. Это тяжелая, но благородная ноша. Так стань же тем королем, который возродит Дэйлорон, который подарит народу дэйлор мир и благоденствие».

Шениор погладил теплые древесные завитки.

Сможет ли он быть тем королем, который так нужен дэйлор?

Да, сможет.

И шагнул через порог.

…Снова разветвление коридора. Шениор усмехнулся – все это напоминало Гнездо, с его тоннелями и залами. Он уже обошел большую часть комнат, видел рабочий кабинет отца, побывал в комнате матери. Там же впервые увидел ее портрет – красивую молодую дэйлор с печальными глазами, точь-в-точь такую, какой она представала ему в смутных, навеваемых воспоминаниями видениях. А потом Шениор обнаружил резную колыбельку, которая могла принадлежать только ему, учитывая, что других личинок у отца не было.

Шениору стало грустно. Когда-то он мечтал увидеть все это, но теперь не испытывал никакой радости от того, что желание исполнилось. Он ждал чувства единения с теми, кто жил здесь не так уж давно – но это чувство не пришло, так и оставшись туманным призраком.