— Что же делать?

— Кому и решать, как не тебе. Но первое…

— Да?

— Первое, что должно быть сделано…

— Говори же, вазирг!

— Казнить заложников.

— Нет! — вырвалось у Акамие. — Нет, только не это.

— С этого и надо начать — непременно. Так было всегда и всегда будет, это самый разумный и необходимый шаг. Тебя проверяют. У твоего отца, царя Эртхабадра, да будет Судьба к нему милостива и на той стороне мира, не было необходимости казнить заложников. Это ему обеспечил его отец. Мир и спокойствие наполняли Хайр под их твердой рукой. А тебя проверяют. Не казнишь детей правителя Ассаниды — найдется множество охотников последовать его примеру. Раньше, чем собирать войско, ты должен казнить заложников.

— Вели привести их сюда.

— Не делай этого, повелитель, — взмолился ан-Эриди. — Тебе легче будет, если казнят незнакомцев. Твой разум проворен и тверд. Но твое сердце жалостливо. Ты отменил ежегодное испытание казначеев огнем — и насколько обеднела сокровищница! Это все жалость… Испытание пришлось ввести заново — но и казнить несчастных, соблазненных безнаказанностью. Мой отец, бывший главным казначеем у твоего деда, перенес испытаний по количеству лет, пока занимал эту важную должность, — и оставался безупречен и неподкупен; и был доволен. И был так вознагражден повелителем, что не имел причины сожалеть о своих увечьях. Ходить он не мог, и не владел правой рукой, но в доме не было недостатка в рабах, готовых перенести его, куда ему нужно, подать все, чего он желает, кормить и поить его, одевать и прочее; а также в юных рабынях, которые сами делали все, что необходимо, — и без подсказок, прошу прощения у моего повелителя за дерзость. Так что пусть эти двое обреченных как-нибудь проживут свой последний день не удостоенные созерцать солнцеподобный лик повелителя Хайра, а если любопытство твое так велико, господин мой чрезмерно милостивый, ты все равно увидишь их завтра, так как обязан присутствовать при их казни.

— Я знаю, — сказал Акамие.

— Жалеешь их, так жалей. Если их приведут к тебе, чего никогда прежде не случалось, они поймут, что судьба их решена. А зачем им мучиться в последнюю ночь? Пусть спят спокойно, в этом твоя милость к ним. Большего ты им дать не можешь, повелитель.

— Но если все равно воевать с Ассанидой, зачем казнить детей?

— Придется. Их отец казнил их — не ты.

— Нет. Лучше отпустим Ассаниду.

— Но тогда все области восстанут. Ты хочешь мира, а получишь мятеж.

— Хочу мира не ради себя.

— Никому не будет хорошо. Один великий трон вызывает меньше междоусобиц, чем сотня малых. Ты и себя погубишь, и детей этих не спасешь. Их отец и тот отказался от них, они мертвы с тех пор, как отосланы в Аз-Захру. Их жизнь — малая цена за мир, который ты восстановишь, направив войско в Ассаниду.