– А, вот и господин Идасси, – ласково сказала государыня, – сударь, вы провинились, опоздавши! Утку съели без вас. Что же вас задержало?

Рыжеволосый юноша от стыда готов был провалиться сквозь землю. Он потупился, глядя на блестящий паркет, и прошептал:

– У меня завтра экзамен. Я учил уроки.

Сидевшие за столом расхохотались.

Ночь была действительно очень веселая: после ужина сели играть в карты и в слова. Почти все присутствующие были чиновниками самого высокого ранга: кроме первого министра Руша, был там хранитель дворцовой казны Ишнайя, глава министерства Справедливости и Спокойствия Арнай, был также молодой неприятный человек с быстрыми глазами – помощник министра финансов Чареника. Высшего, девятого, ранга из присутствующих не было только у Идасси да еще у настоятеля храма Шакуника, колдуна Даттама.

Государыня сидела во главе стола. Ее блестящие черные волосы были заплетены в косу и укреплены на голове двумя парными заколками, самцом и самочкой, ее длинные пальцы были белее шерсти ягненка, и плечи ее просвечивали под мерцающим слоем кружев, как копья врагов, сидящих в засаде, просвечивают в горах сквозь резную листву. Если бы сестра Идасси надела такой открытый наряд, Идасси убил бы ее собственными руками.

Высшие чиновники шутили, изощряясь перед государыней в остроумии, блестящие слова так и сыпались из их уст. Потом затеяли играть в жмурки, а уморившись, сели сочинять стихи. Государыня, смеясь, предупредила Идасси:

– Господин Идасси! На наших вечерах такое правило: кто дуется на других или злословит вслух, платит золотой штраф. А то, право, должно же быть хоть одно местечко в мире, где люди не злословят друг о друге! Если послушать всех моих чиновников, так каждому надо было бы отрубить голову.

У Идасси не было денег, и он не стал дуться.

Впрочем, он скоро и сам развеселился, как ребенок.

Когда играли в фанты, он вытащил фант с золотым колечком. Это давало право поцеловать государыню. А потом он вытащил желтый фант, и ему пришлось целоваться с Рушем.

Всех остроумней был, однако, не Руш и не молодой казначей Ишнайя, а настоятель Даттам. Это был человек лет сорока, немного располневший, с тяжелым, но красивым лицом, с желтыми глазами и волосами в золотой сетке. У него были золотые глаза чистокровного вейца, но в повадках его было что-то варварское, господское. На нем было длинное мирское платье, затканное цветами и травами, хотя он единственный среди присутствующих был не чиновником, а монахом. Даттам умел читать по звездам и сажать души людей в серебряный кувшин. Если кто-то навел порчу на Идасси, то это сделал именно Даттам, и поэтому Идасси внимательно присматривался к колдуну.