Кинжала при ней уже не было, и она замерла в дверях, подумав, что ее надеждам и планам пришел конец. Теперь или смерть, или позорное возвращение в Гелань, так как доказать, что теперь они с Рене враги на всю жизнь, не удастся.

Сигнор Бо, однако, отвесил девушке самый изысканный из имеющихся в его арсенале поклонов: «Герцогиня, я и мои люди в полном вашем распоряжении. Вы блистательно избавили вашего отца и вашего супруга от самого опасного врага. Полагаю, вы желаете возвратиться в Гелань?»

Она смотрела на бледного нобиля, ничего не понимая, и тот слегка приподнял уголки рта в подобии улыбки:

— Предоставьте монсигнора Арроя его судьбе; он лучшая шпага Благодатных земель, но он не бессмертен и не способен, подобно героям баллад, один остановить целое войско. Если мы поспешим, то через шесть ор вы обнимете своего супруга…

Ей бы закричать, броситься назад, захлопнув за собой дубовую дверцу. Пока ее будут вышибать, они с Рене успеют воспользоваться известным лишь Илане потайным ходом. А дальше — спасенная любовь, жизнь, свобода…

Илана, герцогиня Монтайе Годойя, решительно шагнула вперед:

— Едемте.

…Из полусотни воинов, приведенных бледным, половина последовала за своим господином, галантно поддерживавшим под локоток женщину в мужском костюме. Но это были не самые сильные бойцы.

2228 год от В. И. 24-Й день месяца Лебедя.

Ночь. Таяна. Олений Замок.

Рене сам не понимал, что делает в этой предназначенной для любви спальне. Принцесса давно ушла. А он все сидел, следя взглядом за чудом проникшей в комнату без окон осой, примеривающейся к красиво уложенным фруктам.

Герцог чувствовал себя грязным и смертельно усталым, словно долго брел по жаркой, пропыленной дороге. То, что несколько ор назад казалось почти любовью, превратилось в малоприятное воспоминание, которое, поднимаясь из глубин памяти, вызывало лишь отвращение и досаду на себя.

Сколько бы он еще просидел, глядя в одну точку, неизвестно, но Жан-Флорентин больше молчать не мог. Знакомый скрипучий голос вырвал Рене из оцепенения:

— О, женщины! Вам имя вероломство, — с пафосом продекламировал жаб.

Герцог устало отмахнулся, но сбить болотного философа с толку было непросто:

— Как правило, женщины ставят любовь превыше прочего. Случаи, когда жажда власти перевешивает тягу к любви, крайне редки. Феномен Иланы заслуживает подробного обсуждения…

— Надеюсь, ты не будешь начинать его здесь и сейчас, — выразил надежду Рене.

— Отчего же не сейчас, — жаб был искренне раздосадован, — поиск истины никогда не бывают несвоевременным.

— Послушай, друг, — герцог нехотя поднялся, — обдумай пока это дело про себя, я сейчас не готов с тобой спорить.