— Перестань, брат, — прошептала она. — Я бы не хотела, чтобы с тобой что-то случилось из-за меня. Если ему угодно, он будет со мной разговаривать. И ты ничем не сможешь ему воспрепятствовать.

— Твоя сестра весьма неглупа, Ллюэл, — признала Мерауд. — Прими все как есть. И не заставляй меня сожалеть, чтоб я тебя впустила.

Ллюэл оборотил жгучий, исполненный горечи взгляд на Келсона и уронил руки по швам, с заметным усилием изгоняя из тела изнуряющее напряжение. В ответ Келсон с холодной учтивостью наклонил голову. И еще несколько секунд Ллюэл не сводил с него немигающих глаз, после чего, прежде чем опустить голову, прошептал сестре два-три слова, которые никто, кроме нее, не расслышал. Затем принц повернулся спиной к царственному посетителю сестры и стал глядеть в окно. Даже Сидана смутилась при виде его грубости и в тревоге сжала руки, бросив украдкой взгляд на короля.

— Прошу вас, тетя, уделите внимание герцогине Риченде, — обратился Келсон к Мерауд, не отводя глаз от Сиданы, — мы с отцом Дунканом прекрасно справимся.

Мерауд присела и удалилась, затворив за собой дверь, и Келсон постарался ничем не дать понять, что заметил испуг и отчаяние на лице Сиданы, а лишь плавным движением попросил Дункана первым взойти по крутым ступенькам в оконную нишу. Ллюэл настороженно обернулся при их приближении, а его сестра попятилась, и в конце концов оба оказались в правом углу: она стояла, прижавшись спиной к боку своего брата, а он покровительственно обвил рукой ее плечи.

— Прошу вас, сядьте, — спокойно предложил им Келсон, указывая на подушки слева от него. — Нет надобности затруднять друг друга там, где и без того все непросто. Я не намерен ни одному из вас угрожать, но есть вещи, говорить о которых порой необходимо. Садитесь же! — повторил он, ибо ни один, ни другая не шевельнулись. — Я предпочел бы не выворачивать шею, глядя на вас.

Еще заметней побледнев, Сидана опустилась на подушку, со спиной, прямой, словно палка, и сжатыми кулачками, которые она пыталась скрыть в складках юбки.

Ллюэл, рухнувшись на сиденье рядом, был явно не меньше напуган, но не жалел сил, чтобы скрыть страх напускной бравадой.

Внезапно Келсон понял, каков он сейчас в их глазах — увенчанный короной, облаченный в парадное алое одеяние, отделанное горностаями, да еще и в обществе епископа-Дерини. Он попытался придать своему лицу более мягкое выражение, переводя взгляд с брата на сестру, но знал, что ему надлежит быть твердым. И радовался присутствию Дункана, способного охладить страсти.

— Пришли вести от вашей матушки, — начал он, обращаясь к обоим. — Ее посланец прибыл нынче утром.