Шло время, неделя за неделей, и Джейсон регулярно отправлял королю гонцов. Судя по всему, тот не ошибся, дав брату столь ответственное поручение. Даже обычно весьма сдержанный лорд Энсли рассыпался в похвалах, описывая, как принц провел первое в своей жизни судебное заседание.

«Принц был весьма любезен, но настроен очень серьезно, внимательнейшим образом выслушал всех присутствующих, будь то дворяне или низкорожденные, — писал Энсли. — Он прекрасно улавливает все нюансы свидетельских показаний. Думаю, ваше величество может гордиться им».

Жаль, что в Ремуте все обстояло не так радужно. Джаван надеялся, что осень пройдет спокойно после отъезда Райса-Майкла, и, в общем-то, если не считать испытания мерашей, особых неприятностей до сих пор не приключилось. Однако дни шли за днями, Полин по-прежнему не возвращался в столицу, и Джаван забеспокоился, уж не затишье ли это перед бурей.

Не то чтобы он слишком желал видеть Полина в Ремуте, однако его тревожило, что верховный настоятель Custodes может в это время у него за спиной строить какие-то интриги вместе со своим помощником-Дерини. Тем более, что приближался день очередного отъезда отца Фаэлана в Arx Fidei. Он поинтересовался у лорда Альберта, почему Полин все откладывает свое возвращение, но гофмаршал туманно ответил, что, похоже, это связано с затянувшейся болезнью некоего брата Георгия, стародавнего друга Полина, чью кончину тот ожидал в любой момент. Сказано это было так, что Джаван даже усомнился в том, существует ли вообще на свете этот брат Георгий… Однако он не осмеливался настаивать, чтобы не возбуждать подозрений.

Однако каковы бы ни были истинные причины, удерживающие Полина вдали от Ремута, но у отца Фаэлана его отсутствие вызывало большую тревогу. С каждым днем Джавану становилось все более очевидно, что тот не желает возвращаться в аббатство.

Колебания священника вполне можно было понять, хотя это и было весьма некстати. Поскольку первую поездку в Arx Fidei тот пережил благополучно, то Джаван не сомневался, что Фаэлану не грозит никакая опасность. Он не сможет выдать никаких тайн, даже если Дерини Полина глубоко проникнет в его сознание. Джаван старался при священнике не говорить и не делать ничего такого, что могло бы пойти ему во вред. Вообще, он предпочел бы, чтобы Фаэлан сделался самым обычным королевским исповедником, никоим образом не замешанным в интриги, подобные тем, в которые он против собственной воли был вовлечен вскоре после прибытия. Если пару месяцев он будет давать своим хозяевам Custodes совершенно невинные отчеты, то можно было надеяться, что те потеряют всякий интерес к Фаэлану и перестанут мучить его.